Виктор Степанов - Серп Земли. Баллада о вечном древе

— Куда вы лезете не в свой ряд? — кричал он, округляя глаза, едва машину чуть больше положенного выносило при повороте на мостовую, и при этом отворачивался, так сокрушительно горько вздыхая, словно произошло нечто удручающе непоправимое. В своей педагогическо-шоферской практике он, очевидно, предпочитал пользоваться методом окрика и понукания — вдруг неожиданно, так, что взвизгивали шины, нажимал на тормозную педаль или, схватившись за руль, рывком поворачивал машину в противоположную сторону. Выражение сердитости не сходило с его лица, а тот, кто еще больше терялся от такого обхождения, чувствовал себя в эти минуты самым бездарным и никчемным человеком на свете.

Но надо было терпеть, и, смирив гордыню, решив про себя, что грубость в таком случае, быть может, полезнее ласковой снисходительности, послушный ученик покорно сносил и окрики, и излишнюю назидательность, благо учение не грозило слишком долго затянуться — оставалось наездить каких-то десять — двенадцать часов. К тому же при всем неудовольствии учителя успехи были ощутимы. Руки все спокойнее, увереннее держали руль, нога уже не жала на акселератор, а как бы только дотрагивалась до него, чутко ощущая ответное дрожание двигателя; получив на разгоне четвертую, в самый раз нужную ей скорость, машина затихала, обмирала, словно ей тоже передавалось блаженство шелестящего по асфальту полета, и темная, вылощенная шинами дорога невесомым рулоном наматывалась под бампером на все два, на все четыре резвых колеса. Да, ощущение было таким, что казалось, машина зависала на месте, а дорога, завихряясь, устремлялась под нее, только ветер напористее посвистывал в приоткрытом боковом стекле.

— Куда вы гоните? — одергивал инструктор, притормаживая своей педалью-спаркой. — Вы же не успеете, если в случае чего… И потом, что вы дергаетесь, то тише, то быстрей… Нет, по нашему делу вы абсолютно бездарны…

— Я должен почувствовать машину. Ясно? — уже совсем неучтиво отвечал сидящий за рулем. — Мне надо понять отношение пространства к скорости. Сочетание этих двух параметров. И прошу, пожалуйста, мне не мешать…

— Что-что? — спрашивал ошеломленный таким ответом инструктор и умолкал, с удивлением косясь на начинавшего дерзить ученика. — Вы меня наукой не давите, — спохватывался он через несколько минут. — Я десять лет держу баранку по первому классу, и никаких там ваших этих… пространств.

— Да ладно вам… — примирительно усмехался ученик.

Не мог же он в самом деле объяснить действительную причину прекрасного настроения, от которого так и хотелось жать и жать на педаль, наращивая скорость. Вчера были наконец-то завершены испытания диковинной машины, о которой и понятия не имел этот первоклассный шофер. Вот уж поистине диковинная, иного слова и не подберешь, ибо ни на что не похожа, хотя автомобилю приходится, пожалуй, родственницей. Правда, колес не четыре, а восемь. Да и двигатель другой, и привод иной конструкции… Привод солнечной батареи. Есть там и такой. А в остальном — почти «Жигули». Чуть меньше по габаритам, а по форме… Смешно, но с виду машина похожа на большую кастрюлю с откинутой крышкой. А кто-то из воевавших в ту войну сравнил с другим: «А ведь, честное слово, полевая кухня, так и кажется, что от нее пахнет дымком и щами!» Такое сравнение, правда, обидело конструкторов, ибо несуразная с виду машина воплощала в себе наивысшее достижение научно-технической мысли и была озарением не только настоящего, но и будущего. Машину назвали луноходом.

Сейчас он снова переживал ощущение чего-то неземного, сверхъестественного, когда увидел на посадочной ступени, как на постаменте, здесь, на земле, в который уже раз испытываемый аппарат. Нужна была стопроцентная уверенность, что он как по рельсам сползет по аппарелям там, на Луне. Уже был назначен экипаж лунохода и начались первые тренировки, похожие на детские забавы с игрушками, управляемыми при помощи кнопок на дистанции. Но этой «игрушке» предстояло ожить на невообразимо далеком расстоянии, и, хотя луноход был послушен, по правде говоря, не верилось, что им можно будет невидимо повелевать на Луне — о таком еще не решались сочинять даже фантасты. Расскажи он сейчас об этом своему инструктору, насупленно отвалившемуся на сиденье, вряд ли бы тот поверил. Но еще больше удивился бы этот самонадеянный первоклассный шофер тому, что в списках первых водителей лунохода стояла фамилия бездарного его ученика. Все остальные давно умели что-то водить, чем-то управлять. Но его, собственно, и зачислили в «лунобилисты» потому, что он ни разу в жизни не ездил на автомобиле самостоятельно. «Это даже хорошо, — сказал председатель комиссии, — будете сразу овладевать луноходом, по свежим, знаете ли, по первичным ощущениям…»