Владимир Глушаков - Цветение калины

Лишь после того, как машина отъехала от подъезда, Сергей вспомнил о племяннике. Никакой смены, кроме застиранного бельишка, в пустом шкафу не оказалось. Пришлось закутать парня в тоненькое байковое одеяльце и усадить на разобранной диван-кровати.

— Есть, скажи, хочешь? — Сергей снял с конфорки чайник, пустивший носом белую упругую струю пара.

— Не-а. Мы в садике пили чай.

— А ели что?

— Селедку.

— Ага… Ладно. Дома не побоишься один побыть, пока я сбегаю в магазин?

— Ладно. А что ты в магазине будешь покупать? Вино?

— Инструмент: молоток, плоскогубцы, напильник. Займемся с тобой до мамкиного прихода ремонтом. Идет?

— Идет! — тряхнул русой челкой Игорек, и по радостному блеску в его глазах было видно, что дядя Сергей нравится ему все больше.

— А то какие мы с тобой мужики, если в доме даже вешалка не прибита, а? — Сергей, на ходу прихлебывая горячий чай, азартно поглядывал на племянника, а сам пытался припомнить, на какой остановке он видел из окна троллейбуса роскошный хозмаг. Вспомнил — на третьей по счету, если ехать в обратную сторону.

— Вот так. Скоро и мамка вернется с работы. Малость согрелся? Ну, тогда сиди и дожидайся меня.

Вернулся Сергей через час. Сперва не обратил внимания на грузовую машину, притершуюся крытым кузовом прямо к бетонным ступенькам подъезда. Каково же было его удивление, когда он застал в прихожей двух дюжих мужиков в голубых халатах, с закатанными рукавами, молча покуривавших у порога.

Сидевший на диван-кровати Игорек, закутанный по плечи в одеяльце, как суслик, поглядывал на грузчиков широко открытыми доверчивыми глазами.

— Хозяин?

— Родственник. Понимаете, в отпуске я…

— Все равно. Мы из мебельного магазина.

— Вы… за диваном? — Вопрос вырвался у Сергея прежде, чем он успел сообразить, что к чему.

— Да. Вот акт о просрочке и неуплате кредита за год.

— Я все понимаю, мужики. — Сергей беспомощно оглянулся на племянника и пожал плечами. — Но без хозяйки… сами понимаете.

— Так ведь хозяйка тут ни при чем, — спокойного легкой снисходительной улыбкой пояснил Сергею второй грузчик, видимо, старший. — Кредит оформлен на хозяина. С ним мы намучились по завязку — во! — И в подтверждение своих слов говоривший чиркнул ребром ладони по горлу.

— Ну чтоб тебе было понятно — он, даже когда работал, умудрялся под любым предлогом не платить кредит, — подстраховал товарища, запросто перейдя на «ты», первый грузчик, помоложе, минутой раньше сунувший Сергею в руки злополучный акт. — Тянули с ним резину, пока работал вохровцем, сам понимаешь… А теперь, когда он испарился, пускай с ним милиция разбирается. Это по ихней части.

— Уже нашли…

— Ну-у, видишь, как складно все получается. Берись, Гриня, за тот угол — заноси.

— Мужики! — Сергей подошел к дивану одновременно с грузчиками, опустил голову. — Люди вы или нет?.. Выплачу я магазину за эту рухлядь!

— Э-э, парень, мы так не договаривались. Отвали-ка. — Грузчик, который стоял ближе, попробовал оттолкнуть Сергея, но тот стоял на ногах твердо. Посмотрев в упор на одного и другого, сунул руку в карман и вытащил смятые деньги.

— Возьмите вот… Месяц сроку — и я все улажу.

— А-а, Сысоич? — Тот, который должен был заносить угол дивана, выпрямился, облизал сухие губы. Наступила щекотливая пауза, которая в возникшей ситуации словно испытывала обе стороны на выдержку.

— Нет у меня больше! — Похоже, первый не выдержал испытания Сергей, выворачивая карманы и потрясая руками перед бурым, упитанным, как у борова, лицом Сысоича. Тот отчего-то обиженно засопел, глянул исподлобья на напарника.

— Приключений ищешь, да?.. — И — к Сергею: — За взятку знаешь что полагается по нонешним временам? Так что не гоношись тут.

— Помочь бы надо, Сысоич! — не теряя надежды, тянул свое сбоку молодой. — Парень, вишь, с понятием…

— Знаем таких! Сымай, сказано, пацана!

— Дядя, я ножки на улице промочил, — навел чистые глазенки на тупомордого грузчика мальчонка. — Мамка ругаться станет… Она у меня строгая!

— Да замолчи же ты!.. — вдруг грубо прикрикнул Сергей, подхватил его, закутанного в одеяло, и, держа племянника на руках, кусая от обиды и унижения губы, ждал, пока грузчики, нарочито весело переговариваясь, выносили диван на лестничную площадку. Затем опустил Игорька на пол, ступая на носках, словно его могли увидеть и заподозрить в чем-то нехорошем, приблизился к приоткрытой двери, услышал застрявшее в лестничном пролете эхо удалявшихся шагов, дробящихся насмешливых голосов и резко захлопнул дверь. Прошел на кухню и, стараясь не глядеть в окно, закурил. Голова покруживалась, будто смену отбарабанил на тракторе: «Ничего себе отпуск начинается… И отчего им так смешно? — Он на секунду прислушался к гаму, долетавшему снизу. — Пока не поздно, мотать отсюда надо».