Владимир Глушаков - Цветение калины

— Ничего, обойдемся без допинга, да и вообще ни к чему он. — Сергей обмакнул картофелину в топленое сало на сковородке. — Ну, как вы тут устроились в новых хоромах?

— А то не видишь? Хоть сама вешайся на стены… Все повынес на толкучку.

— Да вижу: не много добра нажили за пять лет.

— Зато без всякой волокиты на суде, — невесело усмехнулась Тамара. — Всей мебели — диван-кровать, да и тот просроченный…

— Как это?

— Так. Он, когда работал, в кредит взял. Полгода уже не платил, раньше бумажки присылали, теперь вообще молчат…

— Да-а, живете вы тут, я б сказал… — Сергей удивленно-весело покрутил головой. — Лихо живете! Как на вулкане. Раскладушка хоть найдется гостю?

— Сломанная… В самом деле — не на полу же тебя класть? — спохватилась Тамара, вылезая из-за стола. — Может, посмотришь, а? С пружинами что-то…

— Где она у тебя?

— На балконе.

— Ладно. Заодно покурю.

На них — немолодого пьяного мужчину и пятилетнего мальчонку, видимо, сына, — поначалу никто не обратил внимания. Взгляды нескольких десятков людей, растянувшихся неровной цепочкой вдоль дороги, были прикованы к пролетавшим мимо продолговатым коробкам автофургонов, мощным «КамАЗам», юрким щеголеватым «Жигулям»…

Эти люди вдоль шоссе, горожане в первом поколении, у которых осталась многочисленная родня в деревне, уже основательно привыкли к городской окраине: тут стоят их блочные кооперативные дома, гастроном «Универсам», почта, аптека, сберкасса, тут привычная глазу временно неблагоустроенная территория, которая в ненастье испытывает терпение новоселов немыслимой грязищей на подходе к домам, а в жару — пылью пополам с выхлопными газами. По правую, сторону Брестского шоссе, у молодых, всего лет пять как посаженных лип, — место поджидания попутного транспорта.

Живет не изживется в крови недавних сельских жителей застарелая привычка — добираться в неблизкое село и обратно, если повезет, попутным транспортом. Простоять впустую можно и час, и два, а вот затратить этот час на то, чтобы без суеты подъехать на вокзал и купить в предварительной кассе билет, — в тягость.

Проносятся мимо полупустые маршрутные автобусы, провожают их десятки скучающих глаз — и ничего: будто так и должно быть. Но притормози один из этих автобусов да подбери желающих — какой бы радостью засветились эти глаза! Стоят и ждут. Вот как порой объяснить проявление странного, непонятного и раздражающего людского упрямства?

Так размышлял дежурный на посту ГАИ, наблюдая через окно с высоты примерно второго этажа за вереницей пассажиров, маячивших в отдаленье. Сам лет семь как из села, потому, может, и жалко людей, и обидно за людей, которых знает и чувствует как самых близких своих.

А тут еще — две эти фигурки, поневоле притягивающие к себе внимание: вдрызг пьяный мужчина и мальчонка при нем. Откуда они взялись с самого утра тут, на городской окраине? Мужчина, похоже, отец — в черном форменном полушубке, без шапки (не исключено, потерял именно сегодня). Пацан — в выцветшей болоньевой курточке, купленной в магазине навырост или, что вероятнее, с рук, в разбитых, видавших виды ботинках с облупленными и загнутыми вверх (издали заметно) носами. Прямо послевоенный мальчонка…

Падал мокрый снег, задувал ветер — самое что ни на есть мартовское ненастье.

— Сержант! — дежурный позвал помощника, находившегося внизу, у мотоцикла, — Узнай, что там за личность с пацаном болтается у проезжей части… Еще под колеса свалится! Да-а, узнай, куда направляются, и посади на попутную.

— Товарищ капитан! Вроде не по нашей части благотворительными делами заниматься. Проще наряд вызвать…

— Знаю, Андрончик. Пацана жалко. У самого такой сорванец. В общем, посодействуй!

Жорку (это, конечно же, был он) настолько разобрало после бутылки муската, выпитого час назад в подъезде прямо из бутылки на глазах у сына, что он мог держаться на ногах, лишь опершись руками о скользкий ствол дерева.

Между тем машины притормаживали, и вереница людей у дороги таяла…

Жорка, отрывая встрепанную голову от мокрого ствола липы, бессмысленно моргал мутными глазами и, смутно соображая, тоже устремлялся вслед за всеми к машине, бормоча ругательства и несвязно махая руками, но пьяного никто, понятно, в кабину брать не хотел. Видя и понимая это, мальчуган пытался помогать отцу, — заметив встречную машину, дергал его за рукав, что-то скоренько говорил, подбегал к обочине, тянул вверх руку и… огорченно вздыхал, провожая отчаявшимся взглядом заляпанные известкой и торфяной жижей кузова грузовых.