Владимир Глушаков - Цветение калины

— Как угадала, а? Комнату снимаем, когда приезжаем в командировка, — пришел на помощь другу Додик и подал ей из машины коробку с нижним бельем. — Это тибе. Неси, пожалуйста, в дом. Дверь не перепутай.

Увидев в небольшой прибранной комнате накрытый стол, Вера удивленно оглянулась и, почувствовав, что она одна здесь и все это неспроста, быстро поставила коробку на стул. Но выбежать на улицу не успела — на пороге с охапками цветов в руках и улыбками на лицах выросли Гошка и Додик.

— Ой, извините, совсем забыла: дома дел полно и сына уложить спать… — попробовала она протолкнуться между ними. Ее цепко схватили за кисти рук.

— Таропишься, да? Нехарашо, слушай.

— Полчаса тибя устроят, да? Пасиди с нами. Вызавем такси — успеешь дела наделать.

Вера услышала, как щелкнул внутренний замок, — поняла: ловушка.

— Если сейчас же не откроете — позову на помощь.

— Зачем зват? Кто услышит?

Додик усадил ее за стол. Гошка, раскупорив бутылку шампанского, наполнил фужеры.

— Я не буду пить. И подарки ваши не нужны. Слышите, зря старались!

— Ва-а! Опят кричит. Мы тибя чем абидели?

— Лучше примерь эту штуку, — Додик протянул Вере коробку. — На Кавказе, слушай, такой абычай: если мужчина делает женщине прэзент, она обязана примерит адежда.

— Дикие у вас обычаи. Не слыхала.

— Сдэлай, если просят… Трудна тибе, да?

Вера отбросила коробку и метнулась к двери, плечом толкнулась в нее и в отчаянии подергала за ручку.

— Сейчас же отоприте дверь!

— Какая невоспитанная, слушай… А знаешь пасловица?

— Знаю. Теперь я про вас все знаю. Спекулянты проклятые!

— Ну?.. Я жи тибе гаварил? — быстро глянув на товарища, Гошка подхватился с места, как подкинутый пружиной. — Зря, слушай, прападает талант… — вкрадчиво протянул он, задержав цепкий взгляд на Вере.

— Только троньте — я на вас всю милицию города подниму! До аэропорта доехать не успеете.

— Та-та-та… Смелая очен, да? — сузив потемневшие до синевы глаза, подался было к ней Гошка, — худые смуглые пальцы, поросшие глянцевитым волосом, мелко подрагивали. — Ухади сичас атсюда! Думаешь, мы ничего не знаем о тибе? Убирайся, шлюха, а то тибе убию! Пилюю я на тибе!..

— Малчи, слушай, Георг… пожалуйста, малчи, — удерживал разбушевавшегося «брата» Додик. — Зачем скандал в чужом городе?.. А ты, — он резко обернулся к застывшей, как распятие, на фоне черной, обитой дерматином двери, Вере, — зачем, слушай, так сказала? Абидела его и миня зачем? Все. Мы тибя не знаем — ты нас не видела. Вазьми на акне ключ — ухади савсем.

Поздно вечером, закончив стирку и развесив на балконе белье, Тамара подремала с полчаса перед включенным телевизором, видя вместо лиц на экране размытые пятна, и выдернула вилку из розетки; покачиваясь от усталости, перенесла заснувшего сына на разобранный диван-кровать, сама прилегла сбоку. В ту же минуту в дверь тихонько постучали: это был, конечно, не Жорка…

— Кто там? — затаив дыхание, настороженно спросила и прислушалась.

— Вера. Извини, что поздно… — Бледная и растрепанная, с опущенной головой, она неловко переступила порог.

— Случилось что-нибудь?

— Ой, не знаю, с чего и начать… Дай напиться!

Они прошли на кухню. Вера сбивчиво, не находя от волнения слов — заполняя паузы то плачем, то горьким смехом, — рассказала историю с «апельсиновыми» мальчиками с Кавказа, в которую втянула ее лоточница.

— Ты в милицию не ходила? — торопливо спросила Тамара, боязливо взглянув на подругу.

— Решила сперва к тебе…

— Моего охранника, видишь, нет дома. К утру если явится…

— Вот потому, говорю, и пришла к тебе… Где он теперь — ты хоть догадываешься?

— Где?! На дежурстве…

— У Зары Антоновны.

— Ха-ха… — у Тамары невольно прорвался болезненный смешок. Спросила натянутым, как тетива, голосом: — А что он там делает?

— Не знаю. Наверное, ковры и хрусталь от воров охраняет… богатства там побольше, чем у тебя.

— Да ты толком говори! Шуточки мне твои, знаешь…

— Что может делать ночью мужчина у женщины?

— Неужто застала его с этой жабой?.. — Тамара поморщилась.

— Ага. За столом… культурно проводили время. — Вера мрачно усмехнулась, припомнив, как позавчера сама гостила там.

— Так… так. — Тамара кивнула, принялась старательно поправлять оконную занавеску. Оторвалась от окна — и строго, пристально поглядела на Веру. — А ты как там оказалась?

— Да я от тех жуликов — прямо к ней.

— А малой где?

— У соседей оставила… Это уже потом! Сперва горела повидаться с товаркой. Наговорила там… ой! — Вера, отвернувшись, заплакала.