Владимир Глушаков - Цветение калины

Внезапно выругавшись самыми черными словами, Демьян выскочил из кабины, достал из инструментального ящика лопату. Но дело сдвинулось лишь после того, как молоковоз дотла изжевал «беззубыми» колесами желтый полушубок и почти новую ондатровую шапку — дефицит, приобретенный через жену, считай, на все ту же левую выручку, машине удалось выскочить на твердь дороги.

Демьян внешне безразлично отнесся к тому, что за время его отсутствия вполне освоившаяся в кабине попутчица припрятала за пазуху остатки колбасы и хлеба, хотя изнутри, как талая водица снег, подтачивала жалость. Он украдкой поглядел на нее сбоку: молодка, дав грудь враз умолкшему ребенку, доверчиво, по-домашнему ответила на его взгляд, тихо обронила:

— Спасибо. Ты хороший человек — я по глазам вижу.

— Слушай, хватит об етом, а? — попросил он. — Ты не цыганка, я — не поп…

— Не злись, пожалуйста, за колбасу. Я взяла не для себя…

Не оборачиваясь к ней, усмехнулся.

— Как звать-то тебя?

— Вера.

— Откуда же ты, Вера, возникла на нашей дороге? Разного наслышан от бывалой шоферни про вашу сестру, которая еще шатается по дорогам. Я понимаю: цыгане, нищие там… Но и цыгане теперь оседло живут, торговый гешефт ведут. А нищих у нас нет — повывелись. А тут — молодая, здоровая… Кто тебя с дитенком загнал ночевать в холодное поле?

— Из-под Херсона мы. Засуха у нас… погорельцы.

— Ну ето еще когда я под стол пешком топал, от бабки одной слышал. Так ты, значит, тоже решила на Север подаваться? А у нас, заметь, климат холоднее — совсем пропадешь. Что ж ты мне врешь, девонька? Мне врать нельзя — я хороший. А? Чего молчишь?..

Проехали заглохшую в густой темноте, без единого огонька Плотницу. Попутчица будто ничего не заметила. Демьян включил дворники, потому что лобовое стекло начал осыпать обливистый частый дождь пополам с градом, вздохнул. Она сперва поежилась от этого вздоха, тут же встрепенулась.

— Я понимаю… останови! Моя остановка! Ну, вот такая я, какая есть! — кричала со злыми слезами на глазах. — Вам-то всем какое до этого дело?! Чего в душу лезете?..

— А ты душу-то свою зря не надрывай. Молода еще… — тихо заметил Демьян, внимательно прощупывая взглядом дорогу.

Попутчица затихла в углу. Демьяну показалось, что она задремала, но когда задержал взгляд на ее лице, наделенным той броской красотой, которая свойственна ярким брюнеткам, Вера открыла глаза.

— Простите, если можете, и… не держите на меня зло, — сказала и, раздумчиво кивнув, добавила: — Вот всем врала — почему-то охотно верили. А вы — нет… И на том спасибо. — Смежая длинные девичьи ресницы, одними губами еле слышно, по слогам, прошептала: — Разбуди меня… когда надо. — И уснула с сыном на руках.

В полночь грязно-желтый молоковоз подъехал к безлюдной автостанции. В мертвенном, холодном свете двух фонарей, освещавших захлопнутые окошечки касс, равнодушно-весело колыхалась белая завесь дождя. Заглушив двигатель, подождал минуту.

Стиснув зубы и с трудом отведя взгляд от порозовевшего в тепле личика сладко спавшего малыша, осторожно тронул Веру за плечо. Она облизала пересохшие губы, открыла глубокие черные глаза и несколько секунд вопросительно глядела на него, соображая, где находится.

— Приехали. Вылезай, милая… — хмуро бросил Демьян и уцепился руками за баранку, устремив неподвижный взгляд на выхваченные светом фар глухие темные окошки домов вдалеке.

Она тоже взглянула в мутное от потеков стекло, и тень пробежала по ее лицу. Уйдя на минуту в себя, с осмысленным выражением безысходности покивала неизвестно кому. Затем торопливо закутала все еще спавшего малыша в просохшее у печки одеяло, выскользнула из кабины и, не обернувшись ни разу, направилась к запертой двери автостанции…

Коротко простонав, Демьян дернул ключ зажигания — чертом сорвался с места.

Дома, умывшись над тазиком, выпил за поздним ужином свою бутылку пива и, накуриваясь до тошноты, долго сидел за столом в одном белье.

Надежда, в нижней рубашке, вскудлаченная со сна, вышла на кухню попить воды.

— Чего так поздно? Ни выходных, ни проходных тебе, ей-бо!

Демьян промолчал.

— Тамарка с Игорьком у нас проездом от мамы… Ой, беда у них стряслася! — Она всхлипнула, высморкалась в грязное полотенце.

— Да говори толком!

— Не кричи — Игорька разбудишь. Наш Сергей подмял трактором Прохора Сметника… насмерть.

— От, сопляк! Ему б на кобыле ездить, а не на технике!

— Успокойся. Тамара сказала, что за ним вины нема…