Иван Лазутин - Крылья и цепи

Поцеловав Лилю, Батурлинов долго смотрел ей в глаза, не снимая рук с ее плеч:

— Будь счастлива, дочка…

Никогда не видела Лиля деда таким одиноким, беспомощным и старым. Но она не заплакала. И уже садясь в машину, срывающимся голосом бросила на прощанье:

— Дедушка, болеть не разрешаю!.. Вам, няня, тоже!..

Маленькое сморщенное личико Марфуши, окаймленное черным платком, было мокрым от слез. А когда машина тронулась и Лиля повернулась, чтобы бросить последний взгляд на деда, она отчетливо видела, как вздрагивали губы Батурлинова. Нашептывая что-то, Марфуша трижды перекрестила его из машины.

А сейчас… Может быть, он уже лежит в цветах, сложив на груди свои большие восковые руки. Руки, которые в молодости сжимали приклад винтовки и ручку кузнечного молота. Руки, которые скальпелем хирурга спасли не одну сотню жизней. Руки, которые могли с материнской нежностью лечь на плечи рано осиротевшей внучки… Конечно, в последние часы он тосковал и звал ее, Лилю. Говорят, старики всегда безошибочно чувствуют приближение смерти.

К горлу подступили спазмы. Лиля посмотрела на часы: прошло всего около часа, как они взлетели, а сколько городов и селений осталось позади… Земли не было видно, ее заволокло непроницаемой белесой пеленой облаков.

Когда же самолет, снижаясь на посадку, врезался в косматую тучу, Лиля заметила на лице стюардессы беспокойство. Сидящий впереди мужчина сказал, что погода портится и, чего доброго, их могут задержать где-нибудь у границы.

В самолете находилось всего семь пассажиров. Кроме Лили, женщин не было. Молчаливые, важные, сосредоточенные лица. С такими можно облететь земной шар и не обмолвиться ни словом.

И лишь один пассажир, усатый, тот, что высказал предположение об ухудшении погоды, всем своим простоватым видом выражал нетерпение с кем-нибудь заговорить. Но охотников на разговоры не находилось. Поворачивая голову, он, виновато-простодушно улыбаясь, несколько раз пробовал переброситься шуткой с грузным седым соседом, но, не найдя поддержки, отворачивался с потухшим лицом, на котором маской надолго застывала неловкая улыбка.

Лиля отлично понимала этого уже немолодого человека с открытым, добрым лицом. Она даже подумала: «Когда-то в молодости он, наверное, был заводилой среди своих ровесников. А здесь, среди этих важных официальных персон, он выглядит как неуклюжий медвежонок, попавший в питомник мудрых лисиц и бобров. Наверное, какой-нибудь рационализатор с завода или металлург», — решила Лиля, обратив внимание на большие крепкие руки усатого пассажира, на которых в глубокие поры мелкими темными точками въелось машинное масло или угольная пыль.

Началась болтанка. Где-то внизу шел сильный дождь. Впереди и чуть правее пропарывали темные тучи огненные стрелы молнии.

Самолет пошел на посадку. По толстым стеклам круглых иллюминаторов косыми рябоватыми струйками стекали капли дождя. Во время приземления Лиля почувствовала, как у нее закружилась голова.

Над аэродромом шел проливной дождь. Пограничный городок проступал сквозь завесу дождя серыми силуэтами особняков и коттеджей. Из самолета никто не выходил. Так прошло около получаса. Когда дождь стал стихать, стюардесса подошла к Лиле и предложила ей непромокаемый плащ. Улыбка у нее была светлая, как солнечный зайчик.

— Вы такая бледная… Вам непременно нужно выйти на воздух. В аэровокзале есть хороший буфет. И обязательно съешьте чего-нибудь горячего.

Лиля поблагодарила стюардессу и, накинув на плечи плащ, вышла вслед за усатым пассажиром. Он был невысокого роста и крепко сбит. По виду ему нельзя было дать больше пятидесяти. Под его упругими шагами поскрипывал трап. Перед тем как ступить на землю, он обернулся и подал Лиле руку.

— Смотрите не упадите, а то вот эта доска шибко склизкая… — сказал он и больше всего, как показалось Лиле, в эту минуту боялся одного: вдруг Лиля не захочет воспользоваться его любезностью и не подаст руки. Но Лиля с какой-то детской доверчивостью вложила в его грубую широкую ладонь свою маленькую тонкую руку и спрыгнула с последней ступеньки трапа на землю.

Так как посадка самолета была непредвиденной, выбор в буфете аэровокзала оказался довольно скудным: не ждали. Пришлось сидеть за столиками и томиться в ожидании, пока повар выполнит заказ. Есть Лиля не хотела, за что ее отечески поругивал усатый собеседник, который, как оказалось в разговоре, летал за границу для обмена опытом с французскими и румынскими горняками. В посольстве ему предлагали возвращаться поездом, но он попросил, чтобы отправили самолетом. Неделю назад у него родился первый внук. В далекой Сибири многочисленная родня ждет деда на «крестины» самого младшего представителя династии потомственных шахтеров.