Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

— Предупреждение или…

— Трудно вам будет.

— Трудно? А помните, у какого-то поэта: делай только то, чего не можешь? И потом — чем рыжей, тем дорожей! — любил говаривать Иван Иванович. — Радин не удержался, чтобы лишний раз не упомянуть имя заместителя министра. Пусть помнит Будько, откуда Радин прибыл.

Вновь высветился красный квадратик. Междугородная.

— Радин у телефона! Здравствуйте, седой Урал!.. Какие штрафные санкции? Четыре вагона на прикол поставили? Место приписки? Свердловск. Понял… Толкачей не высылайте. И впредь звоните в железнодорожную службу. Отвечать не буду.

Не закончив разговор с Челябинском, услышал, как зазвонил внутренний телефон. Одну трубку — к правому уху. Вторую — к левому. Сказал в левую: «Извините, минутку». В правую: «Вы меня поняли? Всего доброго! И, пожалуйста, совет на будущее: никогда не начинайте разговор с глупого вопроса: кто? Представьтесь сначала». Трубка легла на рычажок. А диалог с невидимым собеседником продолжался: «Короче, пожалуйста. Почему предусмотрена одинаковая оплата? И в министерстве живые люди сидят. Послушайте меня. Извольте разработать нормы, предусматривающие оплату за марочность стали. Раз! За высокое качество. Два! За безусловное соблюдение технологии. Три! За спецзаказы. Четыре! За наивысший выход годного. Пять! Все!»

Будько откинулся на спинку стула. В душе не одобрял молодого начальника, категоричность суждений, резкость. К людям подходик нужен, хозяйство-то ого-го! Играя на доверительных чувствах, сказал:

— Я опыт проводил: вырублю телефон на полдня. Оказывается, печи работают и металл идет, как обычно. Конечно, особая срочность если, найдут кому нужно.

— Оригинальный метод, — насмешливо прищурился Радин. Привычным движением потер указательным пальцем за ухом.

— Н-да, все к лучшему. Сейчас как подумаю, что это, — Будько кивнул на тумбочку, уставленную телефонами, — предназначалось на мою голову, — б-рр! Настоящая диспетчерская! Лады. Я в цех пойду. Прогуляюсь.

— С какой целью? — Радин выжидательно посмотрел на Будько.

— Вы что, контролируете заместителя? — округлил глаза Будько. Шутит или серьезно?

— А почему бы и нет? Поясню. Во-первых, контроль помогает избежать дубляжа в работе. Во-вторых, у вас свой стиль, у меня — свой. Посему прошу без моего ведома не принимать кардинальных решений.

— Все? — резко спросил Будько. Он и не помнил, когда еще с ним разговаривали таким тоном.

— Когда будет все, я скажу, — ровным голосом, смотря в упор на заместителя, продолжал Радин. — Мой распорядок дня таков: утренний обход цеха с семи ноль-ноль до восьми ноль-ноль. Оператив до девяти ноль-ноль. Затем два инженерных часа. Заметьте, я полностью отключаюсь от административных дел. Закрываюсь и работаю как рядовой инженер. А вы, будьте любезны, на это время все текущие вопросы возьмите на себя.

— Благодарю за доверие, но у меня тоже есть личный творческий план, — на всякий случай сказал Будько.

— Выберите другое время, — и, не дав возможности передохнуть, перешел на другую тему: — А сейчас, пожалуйста, кратко охарактеризуйте старших конверторщиков. — Радин, считая вопрос решенным, не глядя на заместителя, взял авторучку, придвинул блокнот.

Будько ответил не сразу. Не поднимая головы, пригладил указательным пальцем кустистые брови, чувствуя, как поднимается внутри что-то тяжелое, злое. Глухо кашлянул, не переставая удивляться самому себе. С ним разговаривают, как с зеленым фэзэушником. Поучают. А он — старый работяга, с которым сам директор завода беседует уважительно, — он молчит. Ударить бы кулаком по столу, рявкнуть: «Ты с кем, салага министерская, толкуешь! Сопля на ножках!» Нет, не ударил, не накричал. С трудом ворочая непослушным языком, начал пояснять:

— Бригадиры? Серость. Выделю одного — небезызвестного вам Михаила Дербенева. Большой мастер. Остальных — мять и мять. Вот, к примеру, третья бригада. Латыш Бруно.

— С аквалангом? — улыбнулся Радин.

— И с «Пульсаром»! — Будько крутанул пальцем возле виска. — Где видано, самому на должность проситься? Соленый огурец сам себя нахваливал. Я с ним в электросталеплавильном намучился — дальше некуда.

— Плохой работник? Незнайка, неумейка? — Радин поднял голову от бумаг.

— Человек дрянной.

— Пожалуйста, конкретнее.

Будько снова нахмурил брови, словно собираясь о мыслями. Он медленно отходил от внутренней вспышки. Выкричишься — легче. А тут… Не до Бруно сейчас. Неподходящее время выбрал начальник для расспросов. Некстати припомнилось: Радин дал задание отделу кадров составить для него своеобразный поминальничек на всех бригадиров и старших операторов цеха. А их — без малого сотня человек. Фамилия, имя, отчество. День рождения и год, естественно. Состав семьи. Место учебы. Имя, отчество жены, мужа, увлечения. Ну и остряк! Зачем? Закипит сталь — забудет о своих гениальных закидонах. О чем спрашивал? Ах, да! О латыше…