Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

Повернулся к Пелагее Федоровне, нарочито бодрым тоном спросил:

— Сегодня лучше себя чувствуешь? — присел на краешек кровати. — Ты прости, пожалуйста, замотался, закрутился, за все хватаюсь, обжигаюсь. Даже о родной моей бабуле позаботиться некогда, — взъерошил волосы, взял Пелагею Федоровну за руку, почувствовал ее невесомость. «Странно устроен мир. Жизнь идет по кругу. Человек рождается, растет, становится выше, грузнее, умнее, насыщается знаниями, а потом наступает нисходящая пора — память слабеет, знания улетучиваются, тело усыхает, даже рост уменьшается, с чего началось, тем и кончается».

Пелагея подняла на правнука глаза, и Виктор разглядел в них глухую тоску. Она задвигалась, заторопилась: правнук сам подошел с разговором. Удачный момент. Выдалось, наконец, заветное «окошечко», когда можно будет потолковать с парнем по душам, с предельной откровенностью, передать все старые и новые стекольниковские заветы.

— Давай поговорим, внучек, — предложила Пелагея, — мне так много нужно успеть тебе сказать… вроде положено дать напутствие.

Виктор боковым зрением видел часы, стоящие на старинном комоде, — циферблат был украшен крохотными синими незабудочками, а на крышке часов, облокотись на камень, в вольной позе стояла каменная красавица с распущенными волосами. С некоторых пор часы стали вызывать раздражение. Стоит взглянуть на обманчиво-неторопливое движение часовой стрелки, закипает беспокойство…

— Что ж, в нашем распоряжении есть около получаса, если ты… — Виктор оборвал фразу, завидев в дверях Лидию. Сразу забыв о старой женщине, встал навстречу Лидии. Она была в строгом коричневом костюме, в руках держала сумку из белой искусственной кожи, его подарок из Японии. Это показалось добрым предзнаменованием. Во время последней их тайной встречи он настоятельно потребовал от Лидии окончательного решения. Или она переходит к нему или… Собственно, второго варианта он не предлагал, это подразумевалось само собой. Сегодня Лидия должна была дать окончательный ответ. Ради этого и приехал на обед домой Виктор. И сейчас от взора его не укрылась необычайная бледность молодой женщины. Однако он не подал вида, чувствуя, как всколыхнулось что-то внутри, приободрился, громко, чтобы услышала прабабушка, проговорил:

— Какая неожиданность! Посмотри, кто к нам пришел! — протянул руку Лидии. — Салют!

— Здравствуй, Виктор! — Лидия откинула на затылок платок, подошла к кровати старой женщины. — Добрый день, Пелагея Федоровна! Сегодня вид у вас намного здоровей. — Вынула из белой сумки кулечек. — Возьмите, здесь нужные вам таблетки.

— Здрасьте! — хмуро произнесла Пелагея, демонстративно закрыла глаза. Ее очень раздосадовал приход молодой женщины. «В кои веки удалось остаться с правнуком с глазу на глаз, ан нет!» Сегодня квартира их была похожа на постоялый двор, шли, словно сговорившись, один за другим.

Лидия стояла рядом с кроватью, не зная: присесть или уйти. Решительно придвинула стул, села, глядя прямо перед собой, собиралась с мыслями. Этому приходу предшествовала не одна бессонная ночь. Думала, взвешивала, отбрасывала решенное, снова думала, орошая подушку слезами. Вчера вечером, перечитывая Сомерсета Моэма, наткнулась на строки, которые поразили ее, словно бы помогли дать ответ на самые затаенные мысли: «Мало найдется мужчин, для которых любовь — самое важное на свете, это — неинтересные мужчины, их презирают даже женщины, для которых любовь превыше всего. Разница в любви между мужчиной и женщиной в том, что женщина любит все время, а мужчина только урывками». Да разве только это позволило открыть глаза? Конечно, они с Лидией питают друг к другу самые теплые чувства, у них — любовь, вроде бы никуда от этого не денешься. Но… но… когда на кресло в цехе посадили Виктора вместо Максименкова, она вдруг предельно отчетливо представила все, что за этим последует. Максименков втайне страдает, он уязвлен до глубины души, видит за этим актом нечто большее, чем дань традиции. Естественно, как всякий самолюбивый человек, он не сможет относиться к Виктору, как прежде, будет сдержан, насторожен… А если к этому еще присовокупить удар в спину, который нанесет она? Уверена: все полетит кувырком, разом сломаются три жизни. Даже уйдя к Виктору, обретя любовь, она не обретет счастья. Почему? Да только потому, что является совестливым человеком, не из тех толстокожих, что бросают супруга, не моргнув глазом.

Все это Лидия решилась сказать сегодня Виктору. Он понял, что женщина не в себе, и не знал, как выйти из положения, не уронив собственного достоинства.