Анатолий Соболев - Якорей не бросать

— Меньше сээртэшки не дадут, дальше моря не пошлют. Чего нам бояться!

— Ну, ладно, поговорили — и за дело, — прекратил разговоры начальник промысла. — Ты как там — идешь или закинул?

— Включил фишлупу — пусто, — ответил Носач.

— А-а. Ну до встречи!

— До встречи!

Мы действительно включили фишлупу в Ла-Манше, но самописец рисовал только «муру» сверху — всяких рачков, планктон. Капитан долго стоял над фишлупой, всматривался в экран. Велел приготовить трал к отдаче, и трал уже был растянут по палубе: вокруг него суетились старший тралмастер Соловьев и бригада добытчиков. Сделав свое дело, они глядели на рубку, ждали команды. А капитан все всматривался, что «рисует» самописец на бумаге, и курил сигарету за сигаретой. Потом приказал вахтенному штурману:

— Полный вперед!

И пошел вниз смотреть кино.

Утром в сизой дымке мы прибыли в район промысла. Я заступил на вахту. На горизонте маячили суда, насчитал их восемнадцать. Они ходили друг другу навстречу.

— Пашут! — кивает на них Ованес Азарян. Он с удовольствием смотрит на траулеры.

— Мешают друг другу.

— Что вы! — восклицает Ованес. — Здесь — простор. Вот на Жоркиной банке—толкучка, как в воскресенье на барахолке. И поляки, и немцы, и норвежцы — вся Европа! Ну и мы, конечно: мурманчане, черноморцы, эстонцы, латыши. Кого только нет! Вот где толкучка! А тут — простор.

Из туманной сизой мглы медленно, как на переводных картинках, возникают новые суда, все яснее, яснее, все ближе, ближе. И я уже понимаю, что их больше восемнадцати, а Ованес утверждает, что тут — простор. Можно представить, что бывает, когда собирается не одна сотня судов всех стран на одном пятачке.

— Здравствуйте, товарищи капитаны! — раздается по радио. — Начинаем промысловый совет. Прошу всех приготовиться к докладам. Порядок прежний.

Это начальник промысла Алексей Алексеевич Иванов проводит свое утреннее совещание по радио. Каждый день ровно в восемь ноль-ноль начинается совет капитанов. Над океаном звучат голоса.

— Здравствуй, Алексей Алексеевич! Здравствуйте, товарищи капитаны! Говорит «Волопас». За ночь выловили шесть тонн. Сейчас идем с тралом. Показателей почти нет. Процеживаем воду. Все.

— Доброе утро, Алексей Алексеевич! Здравствуйте, товарищи капитаны! — рокочет голос следующего капитана. — Говорит «Сапфир». За ночь отдавали два трала, общий вылов двадцать три тонны. Первый трал — десять, второй — тринадцать. В основном — ставрида, небольшой прилов скумбрии. Готовимся к отдаче трала. Кончаются продукты, Алексей Алексеевич. Прошу это учесть. Все.

Все, кто у нас в рубке, внимательно слушают совет капитанов. Желающих послушать много. В рубке не только вахта штурмана Гены, но и те, кто на вахте не занят. Всем интересно узнать, как идут дела на промысле.

К концу совета картина ясна. Все в пролове. Повезло еще «Сапфиру». Кто-то из капитанов спрашивает начальника промысла: где же поисковое судно, которое должно давать прогноз рыбы для траулеров? Почему от него нет никаких известий? Кто-то с иронией говорит, что с тех пор, как поисковым судам установили план по вылову, они не ищут рыбу для флота, а занимаются выполнением своего плана, потому как за невыполнение плана нагорит, а если рыбу для флота не найдут, то они просто сошлются на ее отсутствие, и все.

Кто-то докладывает, что уже заполнил все емкости и ждет базу, и что пропадают промысловые дни, и когда наконец она, база, придет. Начальник промысла отвечает, что рефрижератор «Финский залив» должен подойти через двое суток, а пока придется подождать.

Кто-то просит топливо, кому-то нужны продукты и питьевая вода, кто-то жалуется на рижан (здесь два их судна), что, мол, ловят молчком, к себе не зовут, значит, наткнулись на рыбу. Начальник промысла отвечает, что раньше такого за рижанами не замечалось.

— И сейчас тоже, — раздается в эфире. — Не зовем, потому что стол не богат, угощать нечем.

— А как «Катунь»? — спрашивает в конце совещания начальник промысла. — «Катунь» нас слышит?

— Готовимся отдать трал, — сообщает Носач.

— Ну с богом, может, вам повезет, — говорит Алексей Алексеевич.

— На бога надейся, да сам не плошай, — усмехается Носач.

На палубе у нас все готово. Растянут во всю длину трал, похожий на огромную авоську; подвешены кухтыли — пустотелые пластмассовые шары для плавучести трала; прицеплены бобинцы — металлические катушки для тяжести и для защиты нижней подборы трала, когда он идет по грунту. Спешно кончают прикреплять кухтыли к «богородице» — доске-щиту, которая находится над тралом и пугает рыбу, тем самым загоняя ее в зев океанской авоськи.