Анатолий Соболев - Якорей не бросать

Потом говорил новый начальник базы Фриц Фрицевич Дворецкий, высокий, еще довольно молодой, но уже совершенно лысый. Сверкая золотым зубом, он весело рассказывал о том, что вот уже двадцать лет знает капитана Носача и что руководство базы уверено, что команда траулера под водительством такого капитана план не только выполнит, но и перевыполнит и с честью вернется в родной порт. Что же касается некоторой неразберихи при обеспечении судна к рейсу и задержки с выходом в море, то отделы снабжения базы, виновные в этом, понесут суровое наказание.

Дворецкий призвал нас к трудовому подвигу. Выполнить план нам предстояло почти на два миллиона рублей. И когда начальник базы об этом сказал, кто-то из матросов охнул.

— Охать не надо, —подал голос Роман Иванович, парторг базы. —Глаза боятся —руки делают. Тем более руки моряка.

Теперь говорил он. С постоянной привычкой слегка прищуривать глаза и держать на губах чуть ироническую улыбку, он глядел на матросов с ласковой доброжелательностью. Парторг говорил, что партком базы надеется на рыбаков, что агитировать он их не собирается, все они взрослые, не первый раз идут в рейс и отлично понимают, чего от них ждут на берегу.

Парторг говорил, а я вспоминал, как он плясал на свадьбе. Носач недавно выдал замуж дочь, и парторг плясал под музыку «Бременских музыкантов», плясал здорово, артистично, со всякими коленцами и ужимками, с хитрецой в глазах. Потом будто бы вывихнул ногу', стал ковылять, кряхтеть. Хохот стоял. Он и здесь, на «Катуни», когда увидел меня во время шлюпочной тревоги, подмигнул хитровато — ну как, мол, матрос, бегаешь? То ли еще будет в море!..

А свадьба была веселой, шумной, с размахом. Папа не поскупился, не ударил в грязь лицом...

...Что такое, никак не могу уснуть! И почему-то все время думаю: зачем загрузили в порту в морозильные камеры свежую салаку прямо с СРТ и пошли с ней в море? Наш отход задержался из-за нее. Сначала говорили, что отвезем ее в Пионерский и там сдадим на берег, потому как в Калининграде, в холодильниках города, совершенно нет места, все забито. И нежная, только что выловленная в море салака вот-вот начнет тухнуть. Оказывается, негде городу хранить свежую рыбу. Это меня удивило. Вот уж не думал! Потом сказали, что отвезем эту салаку в море на рефрижератор. Носач сопротивлялся как мог, но откреститься от этой злополучной рыбешки не сумел.

В Пионерский мы не пошли. Идем вот в открытое море. Черт-те что получается! Поймали салачку в море— это денежек стоит. Доставили ее на берег — тоже денежек стоит. Простоял СРТ с рыбой у причала — денежки. Загрузили ее нам в морозильники — опять денежки. Теперь мы ее тащим обратно в море — снова денежки. Потом перегрузим на рефрижератор, и он снова, уже во второй раз, доставит ее на берег. Все это вместе уже не денежки, а деньги, причем крупные. И простая салака станет золотой рыбкой. Буквально.

Кто же до этого додумался? Почему нельзя было пустить эту салаку сразу в продажу свежей? Зачем обязательно морозить? Задавал такой вопрос. Мне ответили, что по такой цене ее не берут. Ну а если пустить ее подешевле? Взяли бы? Взяли. Но чтобы пустить подешевле, надо согласие Москвы. Пока это согласие придет — рыба протухнет. А улов надо сохранить, он уже в реляциях существует, его уже внесли в выполнение государственного плана. И пусть теперь элементарная салака хоть золотой, хоть бриллиантовой становится — важно сохранить цифру улова. Парадокс! Но факт. Мы идем по морю, а в морозильниках у нас простая рыбка превращается в золотую. Потом это золото будем загонять за медяки.

Когда об этой салаке на отходном собрании задали вопрос начальству, то Фриц Фрицевич ответил: «Вынуждены». И в объяснения не пустился. Вынуждены — и все. И сразу же перешел на другое, мол, задержка выхода в море не из-за салаки произошла, а из-за того, что службы базы проявили нерасторопность, и виновные понесут наказание, и что впредь начальники отделов по обеспечению судов будут порасторопнее, потому как он их всех накажет. Получилась у него тронная речь. Дело в том, что в роли начальника базы выступал он на отходном собрании впервые. Слышал об этом новом начальнике не очень лестные отзывы. Говорят — карьерист. Может, и карьерист, а может, из зависти сплетничают. А может быть, он из начальников новой формации, из тех, кто не стесняется предложить себя на какой-либо пост совсем не из карьеристских побуждений, а ради пользы дела. НТР и на флоте тоже.

Прежний начальник был мягкотел. Потому и «ушли» его. А этот круто заворачивает. Произвел на меня впечатление. Может, внешностью? Лыс, худощав, строен, жесткое выражение лица. На Фантомаса похож. И имечко тоже запомнишь — Фриц Фрицевич. Энергичен, решителен— в общем, человек на своем месте. И никто не догадывается, что пройдет не так много времени — и он погибнет в автокатастрофе из-за коровы, появившейся на шоссе. И многие его преобразования останутся незавершенными. Как все странно! Вылезет из кустов на дорогу мирная буренка —и погибнет человек, а с ним и все добрые начинания, которые, может быть, перевернули бы все.