Федор Панфёров - В стране поверженных [1-я редакция]

И Татьяна шагала за Громадиным по тропе, мимо партизанских землянок и шалашей, сооруженных на скорую руку. Всюду висело белье — серое, застиранное, стояли огромные железные баки, под которыми пылали костры. Кое-где на привязях бродили козы. Иногда из землянок, шалашей выглядывали мужчины или женщины. Громадин как будто не обращал внимания, но Татьяна видела, как партизаны смотрели на него доверчиво, восхищенными глазами, и думала: «Ну, эти пойдут за ним в огонь и воду».

Вдруг Громадин круто повернулся и, показывая на коз, сказал:

— Это индивидуальное владение: козы. Но есть и свое — общее. Пойдемте-ка посмотрим на наших свинок. Вот сюда, — и стал спускаться в глубокий блиндаж-свинарник. Не успел он открыть дверь, как послышался окрик:

— Ноги! Ноги! Эй!

— Ух ты! — поспешно отступая, пробормотал Громадин, а когда вышла свинарка — дородная басовитая женщина, Громадин, топчась в ящике с известью, в полушутку сказал:

— Что ж это ты на меня кричишь: я же генерал!

— И генералу ноги надо травить: зараза на всякие подошвы пристает.

— А-а-а! Это точно. Ну, кажи своих ребятишек. Кажи мне и вот Татьяне Яковлевне.

В длинном узком свинарнике горел электрический свет. В клетках на соломе лежали поросята — розовые и жирные. Войдя в одну из таких клеток, генерал нагнулся и начал похлопывать поросят по задкам. Те встревожились, забегали; завизжали, но вскоре приблизились к ласковым рукам, развалились, как бы говоря: «На, чеши!» И генерал, почесывая за ушками, похлопывая ладошкой по жирным задкам, приговаривал:

— Ух, дьяволята! Каких Васена вырастила! Ай да Васена!

В эту минуту раздался басовитый голос Васены:

— Генерал, уходи: мамаши идут.

Дверь отворилась, и в свинарник потянулись одна за другой свиньи-матки. Было их штук шестнадцать, и все они крупные, жирные, золотистые, с отвислыми сосками. Входя, они поднимали морды и издавали тревожное хрюканье, как паровозики, а тут, в свинарнике, поднялся такой визг, что матери захрюкали еще громче. Громадин расхохотался:

— Вот! Окороковый концерт!

Вскоре свиньи-матки разбрелись по клеткам, и поросята, каждый отыскав свой сосок, успокоились. Обходя клетки, Громадин произнес непонятное для Татьяны:

— На одних нервах далеко не ускачешь!

Татьяна недоуменно посмотрела на него.

Привыкнув отдавать распоряжения, которым подчинялись беспрекословно, Громадин, узнав от Васи, как себя вела у Киша Татьяна, не мог ей с откровенной резкостью сказать: «На нервах держалась» и все искал, как бы все это передать, но в более мягкой форме. Посмотрев на поросят, свиней, он вдруг сказал:

— Сегодня в ночь все это пойдет под нож.

— Почему? — спросила Татьяна.

— Догадаться надо, — раздельно подчеркнул он. — По паре оброненных фраз надо уметь догадаться. Подумай, почему я так сказал. Что, свадьбу, что ль, затеваю или чумы боюсь! Почему? Вот догадайся, — и, чуть подумав, мягко добавил: — Знаю, как вела себя у Киша. На нервах держалась. А нужны разум, расчетливость. Надо уметь играть. Артисткой быть. Поняла? Как говорят, все свои чары пустить в ход. Ты ведь у нас не истеричка, а крупный работник. Генерал — тебе цена, если не больше. А ты как себя вела? Девчонка! Я бы на твоем месте Киша ласково, приветливо обкрутил. Во-первых, попросил, чтобы доложили, а сам к окну и глазки в уголок. Вот, например, — он, кокетничая, смешно скосил глаза. — Киш увидел бы и сейчас: «Мадам, ко мне немедленно». «Позвольте, мадам, ручку поцеловать». «Ах, мадам! Садитесь, мадам!» А тут он сразу за револьвер? А ты ему тоже хлоп: «Генерал Громадин предлагает сдаться». Хорошо, что на такого нарвалась! А другой бы бах из револьвера в лицо… и мы плачь: какая женщина погибла! Играй, милая! Вон учись играть у Васи. При тебе ведь он в Ливнах-то был. Как играл! К самому главному карателю в денщики затесался.

— Я восхищаюсь им.

— Восхищаться легко: это каждый может… а вот учиться — дело трудное. Ну, догадалась, почему я сказал: «Под нож пойдут»?

— Нет.

— Подумай… и утром мне скажи. Разгадай. А теперь вот что: немецкий ты знаешь хорошо. Очень славно. Так я тебя, Васю и Петра Ивановича Хропова направлю в Германию. Это не прогулка, а война, и очень большая. Я бы пустил тебя под твоей фамилией, но ведь ты в Ливнах вон какого пса убила, и фамилия твоя им, конечно, известна. Так будешь ты, ну, например, Татьяна Яковлевна Егорова, что ли… и еще — певица, например! Петь-то умеешь?

— Нет. Я художник.

— Ага! Еще лучше! Еще лучше! — обрадованно воскликнул Громадин. — Рисуй их! Они на это падки. Задание: сообщай о настроениях всех слоев населения. А разведкой займется Вася. Кстати, он поедет, переоденется в форму немецкого офицера… жених твой.