Федор Панфёров - В стране поверженных [1-я редакция]

— А что за женщина? — вынимая платок и протирая глаза, спросил Рокоссовский.

— Татьяна Яковлевна. Жена Николая Степановича Кораблева. Да-а, — заторопился Анатолий Васильевич. — Вы ей, пожалуйста, о Николае Степановиче ни гу-гу.

— Хорошо. Ни гу-гу, — согласился Рокоссовский, глядя на Татьяну. — Ведь он у нас гостил еще под Орлом, как помнится мне?

— Вот-вот. Кстати, и Иван Кузьмич Замятин здесь. Вам он зачем, Замятин?

— Мне нужен комендант Штеттина. Вот его и хочу.

— А вы слышали, как он тут сыграл?

— Да. Слышал. Но это, по-моему, не он сделал.

— Он так же объясняет: не я.

— Вот теперь испытал — значит, будет держать себя в руках.

— А справится ли?

— Справится. Надо по-советски относиться к немцам, а не рычать на них. Рычать — самое легкое дело. Есть у нас такие «герои», рычат! Так вы, Анатолий Васильевич, пригласите ко мне Замятина… А уж насчет сна-то… видимо, во сне посплю. Так я пойду. Куда бы мне?

— Напротив, товарищ маршал, спальня, в которой я почти не сплю.

Входя в штаб-квартиру, Громадин заметил, как в двери направо мелькнула спина маршала.

«Эге!» — сказал он про себя и хотел было постучаться в кабинет командарма, как на пороге появился Анатолий Васильевич, приветливо протягивая руку Татьяне.

— Очень рад… очень, Татьяна Яковлевна… принять вас в своем замке, — полушутя говорил он, пропуская ее в кабинет, а за ней и Громадина. — Иди, иди, генерал!.. Замок завоевал ты, а живу в нем я. Да только временно: уж чувствуется в воздухе, придется менять квартиру. Галушко! — крикнул он.

И Галушко, как всегда, будто вынырнул из-под земли.

— Обед! Хороший обед… на… пятерых!

— Нет. Уж обед-то придется отменить, товарищ командарм, — возразил Громадин.

— А что так?

— Так вот.

— Галушко! Делай, что приказано! — проговорил Анатолий Васильевич и, когда тот вышел, спросил: — Что? Чем так оба встревожены?

Громадин посмотрел на Татьяну, и та объяснила:

— От немок я узнала, что в крепости осталось еще тысяч двенадцать — пятнадцать женщин, детей, стариков; комендант, когда все хлынули на нашу сторону, приказал бить по людям из огнеметов… и огнем отрезал тех, кто теперь задержан в городе.

— Значит, не только артиллерия, но и огнемет! Вот это зверюга!

— Таких поискать. Впрочем, они большинство такие, товарищ командарм. А Татьяна Яковлевна предлагает вот что… Она нашла среди немок четырех женщин — бывшие коммунистки, как уверяют они… и Татьяна Яковлевна предлагает, а я подписываюсь… Ну, ваше слово, Татьяна Яковлевна! — Громадин внимательно и с какой-то внутренней скорбью посмотрел в лицо Татьяны.

— Я… мы, — путаясь, начала она. — Я думаю, Анатолий Васильевич… мы с этими женщинами переправимся в крепость и там поднимем всех немок… и заставим солдат сложить оружие.

Анатолий Васильевич долго молчал, расхаживая по кабинету, склоняя голову то на одну, то на другую сторону. Громадин и Татьяна напряженно следили за ним. Наконец он остановился посредине кабинета и раздельно произнес:

— Такого у нас еще не было. Ну, а если те немки приведут вас в город и выдадут гестапо?

— А у меня вот, — и Татьяна показала удостоверение за подписью Гиммлера.

— Я вижу, вы согласны… а мы спешим… и обед перенесем до победного конца. В Берлине пообедаем вместе, — пошутил Громадин и поднялся с кресла. — Разрешите идти, товарищ командарм?

— Что ж, не могу задерживать, хотя очень бы хотелось. Надо спешить. Не то вот-вот наша авиация обрушит на крепость сокрушительный огонь. Желаю вам счастья, Татьяна Яковлевна! Когда вернетесь оттуда, прошу ко мне. Возможно, к этому времени приедет моя жена Нина Васильевна… Никак не пойму, но вы чем-то походите друг на друга. Это, между прочим… — он хотел было сказать: «Это, между прочим, говорил когда-то и Николай Степанович», но вовремя спохватился, сказал: — Это, между прочим, вы сами скоро увидите.

— Вряд ли, Анатолий Васильевич. Я думаю оттуда переправиться в Центральную Германию. Ах да, товарищ генерал! — обратилась она к Громадину. — А что мы будем делать с баронессой? Ведь теперь она мне не нужна.

— Не беспокойтесь: пошлем ее дороги чинить, букли-то и слетят. Я заметил, что у нее на голове чужие волосы. Вот облысеет! — И Громадин так захохотал, что Анатолий Васильевич замахал на него руками.

— Что ты, генерал! Маршал, видимо, прилег поспать, а ты своим басом можешь не только маршала разбудить, но и замок разрушить! Да и еще — опять на «вы» перешел. Ведь уж договорились на «ты».