Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

…Не успел Андрей прикрыть за собой дверь, как Светка прямо от окна розовым колобком бросилась к нему, и он легко подхватил ее на руки, отметив про себя, что Светкино платье в белых оборках было когда-то ярко-красным, а теперь от многочисленных стирок потеряло цвет, на локтях и груди серыми островками показались изреженные нитки. И в этот момент он снова почувствовал себя правым в решении, о котором еще придется рассказать матери.

— А почему ты так рано пришел из школы? Ты дневник забыл, да? — затараторила Светка. — Я так и знала — ты вернешься за ним. Я тебе пятерку в дневнике поставила. А потом себе и маме…

— Я вот тебе поставлю! — незлобиво пригрозил Андрей, огрубляя голос до отцовского, и опустил Светку на чистый, с разбросанными игрушками пол. — Есть хочешь? — спросил, вешая короткое пальто и шапку на вешалку возле двери и поправляя на крайнем крючке отцовский плащ-дождевик.

Андрей у порога снял полуботинки и прошел к большой, недавно выбеленной русской печке, отодвинул заслонку и ловко подцепил ухватом чугунок со щами.

— Садись. Горячие!

— Не хочу, — надулась Светка, представив, как ей придется вылавливать горький поджаренный лук и укладывать на край тарелки. — Я молоко с плюшкой ела.

— Садись и ешь! — строго, как бывало отец, приказал Андрей и смешно выпятил губы.

Светка заметила у брата белый клинышек зуба, похожий на мышиный, как на картинках, не выдержала и прыснула в кулачок, затем исподлобья, с опаской посмотрела на Андрея, на его вздрагивающие при еде брови. Ей иногда нравилось тянуться к ним ложкой, потому что они шевелились, как лохматые гусеницы. Но наедине с Андреем, без матери, она побоялась это сделать: а вдруг он, как папка, поставит ее в угол, заведет будильник и скажет: «Как зазвенит — выйдешь. Прощения не проси — ты уже несколько раз просила, и я тебе не верю». А когда в углу стоишь, часики так медленно-медленно тикают и совсем не хотят звенеть.

— Тарелку после себя помой, — попросил Андрей Светку, — а я подремлю немного, — и направился было в переднюю комнату, но в это время хлопнула входная дверь, и в кухню ввалился Петька Вьюн.

Он был в залатанной телогрейке, в серой фуражке с нелепо длинным козырьком и огромных, наверное, отцовских, сапогах с голенищами выше коленей. С круглого затылка Петьки в куцый воротник телогрейки рыжей лопаткой уперлись густые волосы. Бегая по сторонам хитрыми насмешливыми глазами — нет ли дома матери Андрея? — он наконец протянул Андрею небольшую толстопалую руку:

— Ну и ахнул ты с машины! Здоро́во, профессор! — и улыбнулся во весь свой большой рот, будто не видел Андрея по крайней мере с месяц. — А я вижу — приехал. Ты мне вот так нужен! — И Петька, закрыв на секунду глаза, перехватил пальцами горло. — Все магазины облазил! Одно талдычат: нет и не будет в ближайшее время. Индюки! — выругался Петька. — Проволочное сопротивление на сто восемьдесят ом сто восемьдесят раз в «Эфире» заказывал. Забывают! У тебя есть?

— А для чего тебе?

— Да надо, — уклончиво ответил Петька.

— Пороюсь. Зайдешь попозже.

— Ты на продавца «Эфира» смахиваешь. «Зайди попо-озже»! — передразнил Петька и с обиженным видом засунул руки в карманы.

— Ладно, — нехотя согласился Андрей, — посиди, я сейчас — Он вышел в коридор и вскоре вернулся с маленьким ящичком. — Вороши сам. Может, подберешь что, — равнодушно бросил Андрей, прошел к столу и насухо стал протирать его тряпкой.

Петька по-хозяйски расположился у порога: снял телогрейку, расстелил ее на полу и, приговаривая: «Это мы сейчас! Это мы мигом!» — высыпал содержимое ящичка на телогрейку. Некоторое время Петька с полуоткрытым ртом разглядывал груду зеленых, синих, разных деталек, потом начал их осторожно разгребать, превращая кучку в тонкий слой, чтобы можно было каждую рассмотреть в отдельности и отобрать нужную. Но как ни копался, подходящего сопротивления он не нашел, лишь отложил в сторону несколько подстроечных конденсаторов и два триода, что по сравнению с остальным содержимым ящика выглядело чуть ли не верхом скромности.

Когда Петька приподнял голову, он почувствовал, с какой неприязнью смотрит на него Андрей.

— Ты же просил проволочное сопротивление?!

— Ну! — уловив недоброе в голосе Андрея, нахохлился Петька и выжидательно прищурил глаза.

— Насколько я понял, ты не нашел его. Положи все на место, — холодно сказал Андрей.

— Жмешься? — медленно вставая, проговорил Петька и с видимым усилием просительно добавил: — Ну, хотя бы один триодик… Вот этот. — И он прокрутил между пальцев черную детальку с тремя проволочными усиками.