Петр Капица - Неслышный зов

В дороге больше всего извелись летчики Водопьянов, Доронин, Каманин, Леваневский, Молоков, Ляпидевский, Слепнев. Ведь спасенных челюскинцев было более ста. Они легко могли выставить десять — пятнадцать человек, а летчиков-героев всего семь. Встречающие всюду требовали, чтобы всех их показали. Несмотря на длинный путь, никто из них не мог отдохнуть как следует, так как спали урывками два-три часа. Слава — ноша нелегкая.

Большинство спасенных челюскинцев были ленинградцами. Возвращаясь в родной город, они захватили с собой и летчиков. На вокзале прибывших встретила огромная толпа. Всех повезли на открытых машинах по запруженному народом Невскому. Проезжали мимо Дома книги, где в скверике напротив, в полукружии колонн Казанского собора, художниками была сооружена панорама гибели «Челюскина».

— Очень похоже, только солнца много, — с радостной улыбкой сказала одна из челюскинских женщин. — У нас в ту пору в небе и на душе хмарь была.

Это слышал Громачев, устроившийся в последнем лимузине вместе с Ожогиной. Нужно было выудить побольше интересных подробностей героической экспедиции для журнала.

На Дворцовой площади у трибун скопилось несколько тысяч ленинградцев со знаменами и плакатами. Под бурные выкрики и аплодисменты герои прошли по живому коридору на центральную трибуну. Там их встретил Сергей Миронович Киров. Для каждого, кому он пожимал руку, была у него улыбка. Увидев перед собой Романа, он не без иронии спросил:

— И ты в герои подался?

— Нет, просто журналистское нахальство. Хотим весь номер челюскинцам посвятить.

— Одобряю. Такие всеобщие порывы радости накрепко сплачивают наш народ.

Митинг на площади был веселым и шумным. Но на этом торжественный день не кончился. После обеда гостей повезли на Елагин остров. Здесь на Масляном лугу было устроено карнавальное шествие с песнями, пляской, шумовыми оркестрами.

Когда чуть стемнело, с грохотом и свистом вверх метнулись ракеты, закрутились цветные мельницы, хвостатые шутихи, с неба падали гирлянды звезд.

Лена Ожогина, чтобы не потеряться в толпе, крепко вцепилась в руку Романа и не отпускала ни на минуту.

Потом был банкет в «Астории». Роман раздобыл приглашение и прошел по нему вместе с Леной.

Они сидели рядом с военными летчиками, которые не долетели до лагеря челюскинцев, так как отдали бензин из своих баков командиру звена Каманину. Эти парни все же были награждены орденами Красной Звезды. Но они очень сожалели, что застряли в снегах на предпоследнем перелете.

Банкет закончился во втором часу. Белые ночи еще не сошли. На улицах было довольно светло. Лена, выпившая три рюмки вина, не в меру стала говорливой. Она то напевала в пути, то наизусть читала свои и чужие стихи.

«Неужели не устала за весь этот суетливый день?» — думал Громачев, но не останавливал ее, лишь изредка подхватывал под руку.

Так они пешком добрели на Невский, вышли к Дому книги. Здесь Лена перешла к чугунной решетке канала, прислонилась к гранитной тумбе и призналась:

— Ой, как я устала! Весь день на высоких каблуках. Дальше не могу, я должна разуться.

— Не дури, поранишь ноги, — предупредил Роман.

Лена жила где-то у Охтинского моста, надо было пройти почти через весь город. А редкие такси проносились по Невскому не останавливаясь. «Пешком ей не добраться, — понял Громачев. — Что делать?»

— А ты пригласи к себе, ведь твой дом рядом, — словно поняв его мысли, предложила Лена. — Мне надо позвонить родителям, а то они начнут трезвонить по милициям и моргам.

— Что ж ты из «Астории» не позвонила?

— Я знала, что ты позовешь к себе.

— Разве я делал какие-нибудь намеки?

— Желание я уловила интуицией. Понял? — вдруг шепотом сказала Лена. — Я умею отгадывать чужие мысли.

— Не выдумывай!

И тут Роман приметил, что ее насмешливые глаза смотрят на него выжидающе, не мигая, точно эта инфантильная девчонка хотела уловить на его лице впечатление, которое произвели ее слова.

Он нехотя взял ее под руку и повел к «недоскребу». Она шла прихрамывая и спотыкаясь. У него тоже горели подошвы и гудели от усталости ноги.

Они с трудом поднялись на пятый этаж и вошли в квартиру, окна которой были распахнуты настежь. Лена моментально сбросила туфли и стала ходить по полу босиком. Роман тоже разулся и надел тапочки.

Первым делом Ожогина позвонила к себе домой. Родители, видно, волновались, они принялись ее упрекать. Лена, успокаивая их, твердила свое: «Ничего со мной не случилось и не случится. Я вполне взрослая». Потом восторженно принялась рассказывать, как интересно прошел праздник, и тут же пожаловалась, что очень устала. Ноги не идут дальше. Она заночует у подруги, которая живет у Дома книги.