Александр Авдеенко - В поте лица своего

— По бумажке не буду выступать, — решительно заявил Людников — Я так, по-своему.

Пудалов хлопнул Сашу по плечу.

— Что ж, рискнем! Не собьешься?

Дружные аплодисменты покрыли заключительные слова речи Шорникова. Иван Федорович вытер лоб платком, привычным жестом огладил усы. Ведущий поднес к нему микрофон.

— Иван Федорович, позвольте задать вам несколько вопросов?

— Задавайте. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!.. Извините, если чего не так сказал…

— Все так. Много ли на комбинате ваших учеников?

— Не сосчитаешь! Есть они на каждой печи, в каждой смене.

Пудалов вытолкнул вперед Сашу Людникова, подмигнул Шорникову — говори, мол, о нем! Влас Кузьмич еще раз плюнул.

— Обезьяний цирк, да и только!..

— Есть среди моих учеников такой, кто работает не то что хорошо, а, можно сказать, отлично! Сталевар Александр Людников — хоть он и молодой, а я в годах — мой соперник. В труде мы с ним соперники, а в жизни друзья. Уж который, год соревнуемся. Трудно мне было в этом квартале угнаться за ним, за молодым да резвым. Думал, не мое оно, первое место, а его, моего счастливого соперника. Но когда жюри подбило все цифры, оказалось, что победил все-таки я. Нечего греха таить — обрадовался. Потом, конечно, огорчился. За своего ученика и друга огорчился. Он себя самого превзошел. На какой-нибудь волосок не дотянулся до победной черты. Я прошу вас, дорогие товарищи, поприветствовать от всей души Саню Людникова. Не победил он сегодня, но завтра все награды ему в руки!..

Напрасно Клава боялась за отца. Он и без бумажки, без подсказки со стороны превосходно сыграл роль великодушного победителя.

Ведущий подошел к Саше, спросил:

— Не желаете ли вы что-нибудь сказать по поводу юбилея вашего друга-соперника?

— Желаю! — Саша взял микрофон. Начал спокойно: — Дорогой Иван Федорович! Сегодня вам сказали много добрых слов. Скажу и я. Спасибо за все хорошее, что вы сделали для меня!

Тестов был доволен началом речи Людникова. Полубояров дымил трубкой, понимающе щурил глаза: молодец, мол, Саша, разумно поступает, не лезет на рожон. Юбиляр, судя по его улыбке, тоже был доволен. Влас Кузьмич с мрачным видом слушал внука. Обескуражены были мирным тоном своего бригадира и подручные Людникова Железняк, Дитятин, Прохоров.

Как бы размышляя вслух, Саша говорил:

— Мы каждый день читаем в газетах и журналах — «счастье трудового человека»… Какое же оно, это счастье, товарищи, в чем оно и откуда родом?.. Ты живешь в свободной стране, где у власти стоит народ. На заводе, в шахте, на фабрике, в мастерской, на железной дороге, в колхозе ты можешь проявить себя настоящим человеком. Не князь ты и не граф, не известная балерина, не прославленный, киноактер, а знаменит. Тебя уважают, любят, песни про тебя поют. Честный, творческий труд открыл перед тобой все дороги. Вот это и есть счастье трудового человека. Ради него наши отцы и деды Октябрьскую революцию совершили. И наш комбинат построен ради него!..

Все, кто находился на рабочей площадке второй печи, внимательно слушали Людникова. Тестов и Пудалов переглядывались, одобрительно кивали. Полубояров забыл о своей трубке. Слушал Сашу и сердцем тянулся к нему: любил умницу Сашу.

Влас Кузьмич с гордостью смотрел на внука. Ему ясно было, что тот скажет дальше!

— Мы все знаем основу закона нашей жизни — каждому по труду. — Саша повернулся к Тестову, в упор посмотрел на него. — А вот вы, товарищ, против этого закона. Свой нам подсовываете. Думаете, что счастье человек может получить только из ваших рук. И только тот имеет на него право, по-вашему, кто приглянулся вам, кто подходит под вашу мерку!

— Правильно! Молодец! — закричал Влас Кузьмич. — Это по-нашему, по-рабочему!

Дитятин, Прохоров, Железняк бешено аплодировали.

Андрей Грибанов осуждающе качал головой.

Клава закрыла лицо руками.

Пудалов сказал что-то Тестову и скомандовал съемочной группе:

— Выключайте!

— Выключайте! — сказал Саша. — Меня все равно услышат. Зачем я все это говорю? Не для того, чтобы зубами вырвать первое место. Во имя справедливости отважился испортить вам праздник!

Тестов, бледный, с трясущейся челюстью, подбежал к оратору:

— Ты с ума сошел, Людников! Собственным языком роешь себе яму!

Саша даже не взглянул на него.

— Иван Федорович, — продолжал он, — печально и больно смотреть на вас. Вы же знаете, что работали в этом квартале хуже нас. Почему же согласились на первое место? Откажитесь, пока не поздно, от всего, что на вас сегодня навесили любители барабанного боя. И без этого у вас достаточно заслуг, званий, орденов. Откажитесь, иначе совесть загрызет!