Александр Авдеенко - В поте лица своего

Полубояров не поднял головы.

— Степка Железняк притворился больным. И всех нас подбивал на симуляцию. Агитировал за то, чтобы все мы рассчитались, уехали…

Тестов подошел к Грибанову, положил ему на плечи руки:

— Спасибо, Андрей. На таких, как ты, цех держится. Можешь ты все это, что рассказал сейчас о Людникове и его друзьях, изложить на бумаге?

— Могу и на бумаге… Привычное дело для редактора «Мартеновки»…

— Вот тебе блокнот, самописка, кресло. Садись. Пиши!..

По высокому стальному виадуку, переброшенному через всю территорию комбината с востока на запад, шла толпа молодых рабочих. Цветные рубашки. Джинсы. Узкие брюки. Начищенные полуботинки. Сандалеты. Длинные, и не очень длинные, и совсем короткие волосы. Смех. Дым сигарет. Веселые восклицания. Чечетка, лихо отчеканенная на ходу…

Молодой рабочий народ возвращался с работы. Были тут Саша Людников, Коля Дитятин, Степа Железняк, Слава Прохоров. Вся бригада в сборе. Не было Андрея Грибанова.

Прошло более часа после того, как Людников выступил в цехе на митинге. Сдал смену, помылся под душем, надел все чистое, малость остыл на свежем воздухе. Но до сих пор не мог успокоиться. Волновался, как и в ту минуту, когда стоял перед микрофоном.

Степа Железняк отлично понимал, что сейчас испытывает его друг. Пристроился к нему, шагал нога в ногу и говорил:

— Не терзайся, бригадир! Все было правильно. Авторитетно тебе заявляю. Выступил хорошо, правильно. Говорил — и становился выше, вырастал. Говорил — и умнел.

Николай Дитятин согласился с тем, что сказал Железняк, но с оговоркой:

— Верно, Саша, ты здорово говорил. Но не думай, что дело сделано.

Саша слушал и Железняка, и Дитятина, кивал, а думал о своем. Внезапно остановился, посмотрел на доменные печи и сказал:

— Мировое чудо построили в глухой степи, двести миллионов тонн чугуна выплавили, двести пятьдесят миллионов стали, а жить по-настоящему до сих пор не научились!

Степан Железняк засмеялся:

— Э, нет, бригадир, под такой самокритикой не подпишусь. Живу я хорошо. И работаю неплохо. Выполняю и перевыполняю. На чужое не зарюсь. Не приписываю себе того, чего не сделал. Ни перед кем не подхалимничаю. Пью в меру. Смеюсь и говорю много — и все от души. Книжки читаю. Лекции слушаю. Светку люблю семь дней в неделю. На чужих жен долго не заглядываюсь. В общем и целом вполне доволен работой и жизнью!

Саша слушал и не слушал Степана. Думал о Вале, о том, что неосмотрительно назначил ей свидание сразу после работы. Опаздывает. Валя гордая, не станет ждать.

Прошли перекидной мост, спустились вниз, к центральной проходной, и очутились на Комсомольской площади. Тут, на автомобильной стоянке, на временном приколе, покрытая заводской пылью, стояла бежевая «Победа». Вчетвером сели в машину и поехали.

Остановился Саша неподалеку от гостиницы «Центральная», напротив сквера. Ему хорошо видны скамейки. Все пусты. Вали нет. Эх, растяпа!..

— Ты чего застопорил, бригадир? — спросил Степан Железняк. — Вези дальше! Я лично тороплюсь в ресторан.

— А мне пора домой, — сказал Коля Дитятин. — Обещал жене в кино пойти…

— Зачем тебе кино в такой день? — с негодованием воскликнул Степан Железняк. — Нам с тобой, Коля, сейчас шампанское требуется, коньяк или, на худой конец, холодная «Столичная». Да и оратору надо залить огонь души. И Славке Прохорову хочется сегодня покуражиться в честь героического выступления бригадира. Одним словом, Саша, вези нас в ресторан.

— В ресторан?.. — переспросил Саша. — А что, ребята, это неглупая мысль. — Не пить Саше хотелось, а говорить, говорить с подручными. Посмотрел на Дитятина, своего первого подручного и главного советчика. — Как ты, Коля, не возражаешь?

Железняк ответил за Дитятина:

— Не возражает! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Рули вправо!

Саша в последний раз окинул взглядом сквер…

Он и его подручные расположились у окна, за столом, заставленным бутылками и тарелками с закусками. Все навеселе. Все шумели. Один Саша трезво поглядывал на часы. Степа Железняк поднял бокал с вином:

— Друзья, выпьем за наше правое дело!

— За правду не пьют, Степа, — строго заметил Саша.

— Да?.. Тогда выпьем просто так… за чьи-то красивые глаза!

В тот момент, когда Железняк поднял бокал, пирующие были зафиксированы на пленку фотоаппарата. Но ребятам было так весело, так светло, что они даже не обратили внимания на мгновенную вспышку…

— А ты почему уклоняешься? — спросил Дитятин, заметив, что Саша не пригубил свой бокал. — Работаем вместе и пить должны вместе!