Александр Авдеенко - В поте лица своего

Зазвонил колокол мостового крана. Тревожно-радостно сигналил электровоз. Белые полотнища пламени вырывались из печи через открытые окна. Завалочная машина лихо пронеслась по широкой колее слева направо, открыв для кинооператоров и будущих телезрителей группу рабочих, поздравляющих юбиляра. Несколько человек подхватили Шорникова на руки и со смехом, с недружными криками «ура» неловко подбросили кверху…

Все это видел и слышал Саша Людников. Видел он и кое-что другое…

Старший мастер Влас Кузьмич Людников, прислонившись спиной к железной колонне, издали невозмутимо наблюдал, как чествовали Шорникова.

Инженер Полубояров, мрачно-задумчивый, в одиночестве стоял под черными неподвижными лопастями гигантского, сейчас выключенного вентилятора и усердно набивал трубку. К тому же, что происходило в цехе, он, казалось, был непричастен.

Неподалеку от него находилась Клавдия Шорникова. Она боялась, что отец, когда наступит его очередь ораторствовать, собьется.

Командующий парадом Тестов беспокойно, хотя к этому никаких не было оснований, оглядывался по сторонам: все ли в порядке, не нарушается ли железный сценарий праздника? В поле его зрения попал Саша Людников. Вот так сюрприз! Приехал! Да как вовремя. В ясную голову Тестова пришла счастливая мысль: пристегнуть к празднику Людникова. Правда, это не предусмотрено сценарием. Но каши маслом не испортишь. Все же на всякий случай он решил посоветоваться с Пудаловым. Береженого бог бережет.

Позади юпитеров, излучающих потоки жаркого света на съемочную площадку, стоял Пудалов, редактор комбинатской радиогазеты, в хорошо сшитом костюме, скрадывающем сильную сутулость, узколицый, с гладко зачесанными черными волосами, с белым платочком в верхнем кармане пиджака. Тестов подошел к нему и вполголоса, тоном заговорщика, сообщил важную новость:

— На своем рабочем месте появился Сашка Людников!

— Ну и что?

— Надо и его пригласить к микрофону.

— Ты гений, Тестов!

…Николай Дитятин, Слава Прохоров, Андрей Грибанов и Саша Людников забрасывали в печь хромомарганец…

Ведущий программу тем временем объявил:

— Слово имеет юбиляр. Пожалуйста, Иван Федорович!

Шорников спокойно, уверенно подошел к микрофону, откашлялся, разгладил усы, достал из кармана несколько листов бумаги и начал бойко читать заготовленную речь:

— Друзья! От всей души благодарю за горячие поздравления, за сердечные приветствия и за добрые пожелания. И даю вам слово, дорогие товарищи, что постараюсь исполнить ваш наказ: жить долго и дальше работать по-коммунистически. Старый конь, как говорится, борозды не испортит!..

Оторвался от бумаги, заулыбался. Хороша была улыбка на его высветленном огнем, с пышными усами лице.

Влас Кузьмич, наблюдавший за ним второй раз за этот день, плюнул себе под ноги. Любил старик этаким способом выражать свой гнев…

Спрятав под усами улыбку, Шорников продолжал:

— В первую пятилетку я прибыл сюда не в пассажирском поезде. И не в самолете прилетел. Приехал на своей рыжей кобыленке, запряженной в грабарскую телегу. Прискакал, по совести сказать, не на ударную стройку, не по зову партии и народа, не пятилетку выполнять, а длинный рубль зашибить. Пока я целковый до целкового складывал, наша землекопная артель стала бетонно-монтажной бригадой: мы вершок за вершком поднимали от земли первую домну, наряжали ее в бетон да в железо. Росла домна, рос и я, бывший сезонник, бывший землекоп, бывший мужик-пахарь…

Радиооператоры, вооружившись наушниками, бдительно контролировали звукозапись. Пудалов жестами и мимикой попросил машиниста мостового крана, чтобы тот сильнее звонил в колокол — создавал эффектный фон для речи Шорникова. Тестов наклонился к Пудалову, зашептал:

— По-моему, сразу после юбиляра должен выступить его законный наследник.

— Согласен.

Пудалов подошел к Саше:

— С приездом, дорогой!.. Поздравь старика! Ладно? Даю три минуты. Готовься, а я набросаю для тебя речугу! — Достал блокнот, авторучку и с профессиональной легкостью начал набрасывать речь.

Саша, сдвинув брови, смотрел на сутулого, узколицего человека в очках и думал: «С детства знаю, что такое честность. Не был ни трусом, ни лжецом, ни подхалимом. Никого не обманул, не предал. Всегда и всем говорил правду. А теперь… что сделаю теперь?..»

Вырвав из блокнота листок. Пудалов протянул его Людникову:

— Валяй, как говорится, с богом! Я, надеюсь, угадал, что тебе хочется сказать. «Поздравляю, дорогой учитель и друг… Горжусь… Желаю вам…»