Анастасия Зорич - Встречи... Разлуки...

— Матери спрашивают, сыты ли дети, а что я отвечу? Олег, ешь сейчас же! — прикрикнула воспитательница на малыша.

Олег поморгал рыжими густыми ресницами и заплакал.

— Перестань!

А он повернулся к Елене Ивановне и, глядя на нее, заревел еще громче. От нее он ждал избавления от ненавистной моркови.

— Тебя заберет из садика мама или ты сам пойдешь домой? — спросила она, чтобы его отвлечь, прекратить рев, пока не вступил весь хор.

— Сам пойду, — деловито ответил Олег.

— Сам оденешься и шкафчики не перепутаешь?

— У меня на шкафчике слон, — окончательно успокоившись, пояснил Олег.

Воспитательнице Елена Ивановна сказала, что сейчас принесут печенье и масло. А морковь — в помойное ведро.

В кухню вошла внешне спокойная и вдруг увидела, как Клавдия сунула на полку под полотенце два больших свертка.

— Вам только двадцать три года…

— Да, уже двадцать три, — притворно вздохнула повариха и бросила настороженный взгляд на начальство.

— Ну и как вы думаете жить дальше?

— Как все… — Клавдия посмотрелась в оконное стекло, поправила высокую белую шапочку и добавила: — Курсы поварих закончила? Закончила! Хожу чистая. В кухне чисто. Пообвыкла с работой. Управляюсь.

— У нас уже был два дня назад разговор, когда детям не хватило завтраков. Вы помните?

— С кем не случается, — потупив взгляд и горестно вздохнув, произнесла Клавдия. — Ошиблась, не рассчитала.

Елена Ивановна помолчала, подавляя гнев.

— При чем тут ошибки?! Вы отлично знаете, о чем я говорю.

В кухню с ведром и тарелками вошла Тимофеевна. При ней тон Клавдии стал нагловатым:

— Не знаю, что вы имеете в виду. Однако не грех бы вам, опытному работнику, иногда помочь молодому специалисту. — Клавдия сразу оценила обстановку, догадавшись, что начальство почему-то не решается произнести слово: воровство.

А Елене Ивановне и впрямь было трудно назвать молодую женщину постыдным словом: воровка. Но, увидев ведро с бурым месивом, вспомнив горький плач Олега, она резко сказала:

— Собирайтесь и уходите вон. Больше вы не переступите порога этой кухни. Ясно?

— Нет, не ясно. Я не понимаю, за что?

Тимофеевна укоризненно покачала головой, возмущенно сказала:

— Совесть ты потеряла, Клавка. Если, конечно, она у тебя имелась.

— Я желаю знать, за что?! — не сдавалась Клавдия.

— За воровство! — крикнула Елена Ивановна. — Остатки пищи я соберу и отправлю в лабораторию.

Клавдия растерянно пожала плечами. Дело принимало неожиданный оборот. Упоминание о лаборатории ее испугало. К тому же Елена Ивановна взяла с полки оба свертка, вытащила завернутые в целлофан масло и сахар, обернулась к Тимофеевне.

— Отнесите в кладовую, пусть взвесят.

— Что там? — удивленно воскликнула Клавдия, словно в первый раз увидела эти свертки: — До чего же подлые люди пошли. Тут одна мамаша дежурила.

— Уходите отсюда! Сейчас же! Уходите! — Голос Елены Ивановны дрожал.

— Это, между прочим, не ваша собственность, а государственное учреждение, и я буду жаловаться.

Елена Ивановна не дослушала. Сразу же за ней вышла Тимофеевна.

— Да вы успокойтесь. Чего из-за такой-то расстраиваться. Ей ведь что с гуся вода.

— У кого крадет?! Половину сырника, половину котлеты?! Мы во время ленинградской блокады детишек подбирали. Вот у них, у еле живых, повариха крала… Тоже поймала за руку. Била прямо в кладовой. Себя не помнила.

— Разве это человек?! Сейчас к плите стану. Вы только кладовщика предупредите.

— Конечно.

Тимофеевна взялась за ручку двери, обернулась:

— Я про березки вам давеча говорила. Папаша есть на примете. Степанов. Мастеровой человек.

— Так ребята его уже в школе.

— Правильно. Их там хвалили. Из нашего садика хорошие детишки в школу приходят. Вот Степанов и говорит: подарок с меня! Не для нас ведь, для ребят сделает, — поспешно добавила Тимофеевна.

На склад в этот день Елена Ивановна так и не попала. Успеть бы на заседание райисполкома. Сегодня там слушают вопрос Ясиневой. Еще накануне вечером Елена Ивановна продумала каждое слово, которое скажет в защиту ее прав.

Ясинева встретила ее у дверей исполкома взволнованная. Все у них решено. Все сделают по-своему. Ей уже сказали: по праву наследования комнату получит ребенок вдовы. Следовательно, Инна. Головой стену не прошибешь.

— Какое право наследования?! Что за чушь?! Квартира жактовская, государственная. Мама ваша жива, живет в этой квартире. И успокойтесь.

Значит, заседание уже началось. Елена Ивановна попросила доложить о себе. Она хочет присутствовать при разборе дел.