Анастасия Зорич: Встречи... Разлуки...

— Вы кто? Друг ее покойного сына?

— Нет, я его не знал. Мне сказали. Такое горе.

— К ней нельзя. — Татьяна собралась уйти. Но он осторожно взял ее за локоть.

— Поймите, когда у нас было горе, Елена Ивановна помогла нам. Я только вот цветы отдам. — Он не выпускал ее руки, смущенно и требовательно смотрел на нее.

Татьяна молчала.

Филиппов просил, настаивал.

— Она вас даже не узнает. Можете вы это понять?! — со вздохом проговорила Татьяна.

— Но я ее увижу. Доктор, разве от этого ей станет хуже? — Филиппов прижимал к груди широкие ладони.

— Пойдемте.

— Она ведь скоро поправится?

— Не знаю…

Татьяна досадовала, что не смогла отказать этому назойливому Филиппову. Ведь никого в палату раньше не пускала. Приходили многие. Очень много разных людей. Приносили фрукты, шоколад, цветы, желали скорого выздоровления, спрашивали, все спрашивали, не могут ли чем-нибудь помочь. Даже Хохлов, которого Татьяна теперь хорошо знала, и тот не просил о свидании. Приносил каждый день кисели, бульоны, которые, очевидно, готовил сам, смотрел молча в глаза Татьяны, читая в них один и тот же ответ.

Подошли к пятой палате.

— Входите. Но не больше двух минут, — напомнила Татьяна.

Филиппов остановился в дверях, пораженный тем, как изменилась Елена Ивановна. Потом сделал к ней несколько шагов, порывисто наклонился, схватил ее руки.

— Милая, милая Елена Ивановна…

Она медленно подняла голову, и вдруг судорога исказила ее лицо. Притянув к себе голову того, который так напоминал ей сына, заплакала. Заплакала беззвучно, безутешно.

Татьяна стояла потрясенная. Не смела поверить. Отчаяние, безысходное горе на лице, в глазах Елены Ивановны. Но вместе со страданием к ней возвращается жизнь.

Он что-то говорил, очень тихо, Татьяна не могла разобрать.

Филиппов прижимал к щеке ее холодную ладонь, словно хотел согреть:

— Вы должны вернуться к нам. Разве вы не знаете, как вы всем нужны. И мне, и Генке, которого прислали зайцы, — негромко продолжал он. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, ничего не понимавшему в нервных болезнях, единственно верные слова: — Вас все ждут. Дети ждут.

— Да, да… Мои дети… Что-то я должна сделать. — Елена Ивановна провела рукой по лбу, словно пыталась припомнить, схватить ускользавшую мысль. Взяла полотенце, вытерла лицо.

Татьяна жадно смотрела на нее, отмечая каждое сознательное движение, каждый взгляд, каждое произнесенное слово. Да, жизнь возвращается. К ней — жизнь, а к Татьяне — облегчение, словно смягчили ей страшный приговор.

Того, что сейчас произошло, даже самой себе не объяснишь. И невольно подумалось — кто бы с ней, Татьяной, вот так добивался свидания, кто молил бы и просил и не отступал, пока бы не пришел к ней, больной? Кто бы вот так, как Филиппов, плакал вместе с ней? Разве есть хоть один человек, чьей души она коснулась добротой, вызвав ответное чувство горячей признательности? Чувство, которое родилось у Сергея и у нее самой к чужой женщине.

Вероятно, так должно быть и так оно есть в жизни: частица добра непременно возвращается, словно отраженный свет, к тому человеку, кто родился щедрым душой…

Анастасия Антоновна Зорич родилась 4 января 1917 года в г. Одессе в семье моряка, капитана дальнего плавания.

После окончания семилетки начинает трудовой путь слесарем на учебном судне «Лахта», одновременно учится на вечернем отделении рабфака, а с 1935 года сотрудничает в газете.

Во время Великой Отечественной войны, работает в Москве, в Воениздате, участвует в обороне столицы. С 1944 года, возвратившись в Одессу, продолжает журналистскую деятельность в газете, на радио, заканчивает заочное отделение Одесского университета и Московского литературного института им. Горького. Член КПСС.

А. Зорич — автор книг: «Ради жизни» (1953 г.), «Илийка» (1954 г.), «Капитан дальнего плавания» (1957 г.), «Не смолкает прибой» (1958 г.), «Вернись к своей весне» (1960 г.), «Созвездие Ориона» (1963 г.), «Верю тебе, Фарид» (1965 г.), «Войди другом в мой дом» (1968 г.), «Проснутся птицы» (1969 г.), «За пеленой тумана» (1970 г.), «Не только попутный ветер» (1971 г.) и др.