Михаил Лоскутов - Немного в сторону

В зависимости от желания он говорил попугаю разные слова, и тот выдергивал белые или зеленые пакетики. И солдаты, интересующиеся полной судьбой своей — прошлой и будущей, бережно засовывали белые пакетики за пазуху солдатских шинелей и в котомки, чтобы раскрыть их на свой солдатский натощак, на солдатском своем рассвете. Другие разрывали пакетики тут же, смеясь и взмахивая руками; иным прочитывал сам парень пакетики — про дальнюю дорогу, про скорое свидание и перемену в скорой будущей жизни…

В это время сквозь толпу протискался верхом на коне казачий урядник, или вахмистр, или еще кто, только с нагайкой и в папахе, и сердито осмотрел шарманщика.

— Дай-ка! — сказал он, протягивая руку с нагайкой, висящей на запястье. — Чего у тебя тут?

Парень сказал попугаю слово, и тот выдернул пакетик. Но только Петя заметил, что пакетик он вытащил не тот, который нужен был по слову, — вместо зеленого белый: ошибся, должно быть.

Парень тоже заметил, что пакетик вместо зеленого белый, и испугался.

— Стойте! — крикнул он. — Не тот, ваше благородие!

— Ничего, — сказал вахмистр или урядник и стал вертеть пакет в руках. Видимо, он не был силен в грамоте.

— Ну-ка ты, очкастый! Прочитай-ка мне, чего тут описано… Только все как есть! — вдруг крикнул он и показал рукой с нагайкой прямо на Петиного отца.

Папа хотел было отступить в толпу задом, но незаметно не вышло, теперь уже все смотрели на него. Он взял пакет.

Сняв очки и опять надев их, он разорвал конверт и вынул листочек. Петя заглянул в листок через папину руку и прочел первые строчки.

«Товарищи солдаты, находящие в белых рядах! — было написано там. — Вы — трудящие люди, которых обманом заставили проливать кровь ваших братьев…»

Дрожащими руками отец поднял листовку к самому носу и кашлянул. Петя взглянул на парня: тот был бледный, больше не улыбался, и казалось, будто даже лицо его стало у́же. Не отрывая глаз, смотрел он на Петиного отца. Петя схватил папу за руку.

Папа опять снял очки и протер их. Он сердито посмотрел на Петю, вырвал руку и отвернулся. Он знал, что Петя его сейчас презирает, и Петя знал это. А папа все кашлял и не читал.

— Ну, давай читай! — крикнул урядник и еще кто-то в толпе.

Наконец папа вздел очки и поднес к ним бумагу.

— Здесь написано… — сказал он. — Да, собственно говоря, здесь написано вот что: «Вам предстоит дальняя дорога и… как это… да… и большой интерес… Большой интерес по случаю получения письма с большим интересом. Но все окончится благополучно… благополучно, и вы встретите этот самый родной дом. Вскорости родной дом… да…» Вот и все.

Он посмотрел на урядника и протянул ему бумагу. Тот тоже молча поглядел на отца, прямо в глаза, потом хлестнул плеткой по бумаге и, повернув коня, поскакал прочь. Бумага упала в жидкую грязь, покрытую мокрым снегом.

Папа схватил Петю за руку и, не глядя на шарманщика, бросился из толпы. Бледные, молча они поспешили дальше, вперед, не видя ни шарманщика, ни урядника, ни толпы и не разбирая дороги.

Когда они добежали до следующего угла, их окликнул кто-то сзади. Они оглянулись и увидали шарманщика. Запыхавшись, он тащил шарманку за спиной.

Добежав до них, он поставил клетку с попугаем на землю и протянул отцу руку. В это время опять загрохотал пулемет, уже совсем где-то близко.

— Гражданин, товарищ, — сказал шарманщик, — за революционную солидарность с рабочим классом… Кто вы ни есть такой, поскольку вызволили из опасного положения…

Видно, слов у него не хватало. Молча сжал он руку отца.

Отец опять схватил очки и принялся протирать их. Но руки не слушались его: они никак не могли найти в карманах платок. И вместо него папа наконец вынул вдруг из кармана какую-то бумажку. Но он не бросил ее, а принялся бумажкой протирать очки. Петя никогда еще не видел, чтобы отец так волновался.

Он очень старался стать спокойным, что никак не удавалось ему. Это очень сердило его.

— Милостивый государь! — вдруг сердито сказал папа шарманщику. — Вы, вы… мальчишка! Вы, наверное, полагаете, что я трус. Собственно говоря, вы считаете, что вы, вы вот можете рисковать и… и… всякое там… «Находящие!.. Трудящие!..» Листовки!.. — вдруг закричал он сорвавшимся голосом и без всякой связи с предыдущим.

Он схватил Петю за руку и, резко повернувшись, бросился вперед. Шарманщик удивленно смотрел им вслед.

Папа продолжал волноваться. Только добежав до следующего угла, он решил, что должен что-то объяснить шарманщику, обернулся и крикнул: