Виктор Лихоносов - Когда же мы встретимся?

«Я бы голодал, жертвовал, не изменил», — упорствовал Димка.

— Я не виноват, что тянет…

— Никто не виноват, если нет таланта, — сказал Панин. — Вы другой. Поищите. Виноваты же те, кто не имеет мужества признаться в своей слабости и лезет на место, ему не предназначенное. Ни-че-го, кроме позы, не останется. И потребности хитрить, лгать. Все время одна, одна и та же мысль: как выкрутиться, пролезть, доиграть ту роль, с которой по глупости начал свою жизнь. Это неизбежно.

Димка задумался. Умные темные глаза Панина говорили, что просить о снисхождении бесполезно, и вот странно: сердце не сдавалось.

— Не расстраивайтесь, — улыбнулся Панин и встал. — Коне-еч-но, если уж вас так тянет, попытайтесь еще, вам не запрещено. Но зачем? Всякий есть то, что он есть. Сами себя не обманывайте.

— Да я не обманываю, — сказал Димка. — Но я не знаю, куда деться.

— Найдете. Будете нужны.

Он распрямился и светло, ободряюще улыбнулся, показывая ровные белые зубы.

— Было бы только что за душой. Не падайте духом, до свидания, подумайте хорошенько. Избави вас бог обвинять в своей неудаче весь мир! До свидания, подумайте.

— Спасибо, я подумаю, — сказал Димка и вышел.

Они пришли в общежитие, там сидел Владька.

— И вы еще ходите трезвые? — сказал он. — Смочить бы удачу, а? Егорка? Головка-то болит, головку смочить бы надо. Дима, ты мне дорог, чадо. Не хнычь, поедем со мной в Чухлому. Какие там женщины! М-м, прелесть. Я еле тур высидел, шутишь, такую толпу пропустили, и все таланты из народа, валенки. Поедем, Димок, в Чухлому. На характерные роли!

— Тебе же еще год, — сказал Егорка.

— Мой друг, талантливому актеру учиться не надо. Сапожному делу учатся, а мы от природы. Что с горы не дано, в аптеке не купишь.

Димка молчал. В минуты переживаний ему стало заметней, что Владьке никто не нужен, лишь бы провести время да еще и выпить на чужие денежки. Он теперь после провала ни во что не ставил Димку, и тот это почувствовал. Как будто уже во всем, во всем был Димка отныне ничтожен и пуст. Зато Владька без конца заигрывал с Егоркой.

Егорка был расстроен пуще друга.

— Что будем делать? — спросил он.

— Полежим, — ответил Димка. — Куда идти-то?

— Куда-нибудь в парк, к черту на кулички.

«Эх, — хотелось ему вздохнуть, — как подвел ты меня. Как бы мы жили вместе! Одному в Москве мне плохо будет. Ну, Никита, так он в университете…»

— Мальчики, — напомнил Владька, — магазин рядом. Я могу сбегать. О-о!

Сзади стоял Мисаил. Пиджак свисал с его плеч.

— Морды! — закричал он и воздел руки. — Я чувствую, у нас опять складывается прекрасный вечер воспоминаний. У меня стало хорошо на душе, вы слышите, у меня стало хорошо на душе, как только я увидел вас. Меня с утра тошнило, я кончался, жизнь не мила, я хотел звать попа; потом сообразил, что это я триста грамм сметаны хватил, и пошел в парную. Меня развезло. Я снова жизни полн, таков мой организм! Как будто с меня сияли гробовую крышку и сказали: «Вставай, ты еще нужен миру для разнообразия».

— Мисаил, конкретней, — сказал Владька. — Магазин рядом.

— Я не пью, бог с тобой. Я зарабатываю меньше всех.

— Кончай ныть, — сказал Владька. — Давай пятерку.

— Нет у меня. Я не пью. И не уламывай! Знаешь, что я слабохарактерный, все равно не дам! Кстати, довожу до сведения любителей художественного слова: у меня меняется адрес. Слушать стихи Баркова приходите на улицу Ермоловой.

Егорка лег на постель, подложил руки за голову. Он устал. Димка тоже сидел тихий, слушал и не слушал.

— Что вы задумались, морды? — спросил Мисаил. — Я забыл, как вы? Прошли на второй тур?

— Нет, — сказал Димка.

— Я тебе говорил, не ходи без меня.

— Меня ждет прекрасная женщина, — сказал Владька. — Вы мне надоели.

— Ты ей тоже, — сказал Мисаил.

— Я иду к прекрасной женщине!

— У тебя не было еще ни одной красивой бабы. Я видел. И почему ты любишь таких толстых? У тебя крестьянский вкус.

— Я иду к прекрасной женщине!

— Уходи скорей, ты меня иссушил, все равно не дам ни копейки. Иди к своей продавщице. Продавщицы оценят твою смазливость, но, поверь, ни одна интеллигентка тебя близко не подпустит.

— Ты так думаешь?

— Уйди, я припадочный!

Они остались втроем.

— Мисаил… — спросил Димка.

— Я для тебя дядя Миша… Ты не Владька, у тебя есть душа. Мне больно слышать это от тебя. Ну?

— Да я так… хотел сказать, что делать неталантливым?

— Оттирать талантливых. Можно не быть талантливым, но способным.