Антти Тимонен - В заливе ветров

— А их и не надо разгонять, — усмехнулся Воронов, усаживаясь за свой стол. — За ними надо понаблюдать. У них слова не расходятся с делом. Они строят, не стесняясь, критикуют друг друга, исправляют свои ошибки и опять строят. У нас, взрослых, слово и дело… нет-нет да и разойдутся.

— Так, точно так, — поддакивал Мякелев, не понимая, что хочет сказать Воронов. Потом протер очки, надел их, раскрыл толстую папку. — Может быть, ты посмотришь эти наряды?

Воронов взял наряды, но отложил их.

— Почему вы не передали мотор установщикам новой дисковой пилы?

— Да на что нам эта дисковая пила, Михаил Матвеевич! — воскликнул Мякелев. — Я специально просмотрел все заявки и ни в одной не нашел даже намека на то, чтобы кто-нибудь заказывал у нас дранку для штукатурных работ. Ипатов тоже не сказал…

— А с блоком как?

Мякелев посмотрел на него с недоумением.

— Кирьянен же говорил вам, — пояснил Воронов.

— Ах, да! — вспомнил Мякелев. — Так эти дела к нам с тобой не относятся. Пусть Кирьянен сам сделает.

По строгости, с которой Воронов задавал вопросы, по тому, как он обращался на «вы», Мякелев почувствовал, что Воронов чем-то недоволен, и поспешил оправдаться.

— Я был на рейде. Вода спадает, и древесина поступает быстро…

— Я тоже там был.

— Я решил перевести всех свободных людей на сортировку.

— А разве люди, которые строят электростанцию и устанавливают дисковую пилу, бездельничают?

Мякелев выпрямился на стуле и беспомощно смотрел на начальника, моргая глазами. Таким тоном Воронов с ним никогда не говорил. И этого тона Мякелев испугался больше, чем любого выговора.

Мякелев всегда боялся чего-нибудь. Когда началась война, он боялся, что попадет на фронт. Тогда он без вызова отправился в военный комиссариат и представил старую справку о том, что у него больная печень. Справку оставили, и Мякелев стал бояться, что ее затеряют. Когда райком партии начал формировать партизанский отряд, Мякелев и туда пошел без вызова и пожаловался, что он никогда не стоял на лыжах, даже мальчишкой, и что на старости лет ему трудно будет научиться. Потом он пошел в Министерство лесной промышленности. Во время войны ощущался большой недостаток специалистов лесного дела, и ему легко было устроиться начальником лесопункта, хотя большого опыта он не имел. Всю войну он прожил в страхе, что кто-нибудь подкопается под него и он будет отстранен. Его не хвалили, но и не критиковали, а он опасался как того, так и другого. Если бы его стали хвалить, то обратили бы на него внимание, а этого он не желал. Он считал, что лучше всего осторожность во всем, что бы ни делал. Он мог иногда и покритиковать других, и даже довольно сурово, но только после того, как кто-нибудь из авторитетных товарищей скажет свое критическое слово.

Прошло уже несколько лет после войны, но страх Мякелева не уменьшался. Наоборот, увеличился! Ведь он был уже заместителем начальника сплава, а чем выше пост, тем больше завидуют тому, кто этот пост занимает, — так думал Мякелев. Да и поводов для страха прибавилось.

Даже простые мастера в эти годы закончили лесной техникум или занимались самостоятельно, а у Мякелева не было никакой специальной подготовки. Каждый год на сплав привозили новые сложные машины, сплавщики научились работать на них, а Мякелев и не пытался с этими машинами ознакомиться. Он чувствовал, что люди чуждаются его, и думал, что все они подкапываются под него. Единственным его оружием была осторожность, максимальная осторожность во всем. Но в последнее время он, как ни остерегался, очутился меж двух огней. Приказы и инструкции сплавной конторы и треста были строгими, а Воронов поправлял их, когда считал это нужным, и Мякелеву ничего не оставалось делать, как слушаться своего начальника. Он понимал, что без Воронова не мог бы справиться с работой. Он завидовал Воронову, который ничего не боялся — ни книг, ни машин, ни треста, ни министерства, ни дождя, ни мороза, а из прошлого Воронова Мякелев знал, что тот не боялся даже смерти.

Работать Мякелеву становилось все труднее и труднее. Раньше ему не приходилось ломать голову над тем, сколько же надо платить за ремонт той или иной машины. Весь ремонт машин производили или в центральных мастерских сплавной конторы, или в Петрозаводске, и оттуда поступал готовый счет. А сейчас надо было опасаться каждой бумажки, которая поступала из своей же механической мастерской. Мякелев всегда надеялся на приказы и инструкции — нужно было только выучить их, и тогда никто не сможет придраться. Теперь он начал бояться даже инструкций и приказов, так как в них каждый раз содержалось что-нибудь новое, чего он не понимал.