Антти Тимонен - В заливе ветров

Мария Андреевна, улыбаясь, смотрела на эту возню. Потом спросила у трехлетней девочки.

— Лида, ты чья дочка?

— Папина, мамина и тети Айно, — бойко ответила девочка.

— Тете Айно надо своей семьей обзавестись, если она так детей любит, — усмехнулся Кюллиев.

— Это что, отцовская ревность? — пошутила Айно.

Кирьянен рассказал о приезде Ипатова из сплавной конторы и об угрозе забрать механизмы.

— Что ты думаешь об этом? — заключил он свой рассказ. — Я решил сегодня же собрать рабочих.

— Я-то? — Кюллиев вытер усы, встал из-за стола и закурил. — Я думаю, что у сплавной конторы есть дела поважнее, чем возить оборудование взад и вперед.

— Вот-вот, — поддакнул Кирьянен. — Тем более, что все это нам нужно.

— Кое-что есть и лишнее, пусть это и забирает.

— Ты о чем? — настороженно спросил Кирьянен.

— Я говорю о лебедках.

— Как это так? Сам работаешь на лебедках, а говоришь — лишние.

— Нам на запани хватит и двух лебедок, а у нас — четыре. А есть сплавные участки, где их не хватает.

Кирьянен помолчал, потом спросил:

— А механизмы для электростанции? Они ведь тоже лежат пока без дела.

Кюллиев взял малыша у матери, поднял высоко и зашевелил усами. Ребенок засмеялся и обеими ручонками поймал отца за усы. Кирьянен невольно улыбнулся, продолжая выжидательно смотреть на мастера. Наконец тот отдал ребенка матери, ответил:

— Это плохо, что лежат. Их надо скорее пристроить к делу. Эх, проклятая плотина! Когда же плотники вернутся оттуда?

— Потапов обещал вернуть их, — уверенно сказал Кирьянен.

Недоверчиво посмотрев на Кирьянена, Кюллиев продолжал:

— Александров привез и другие машины, очень нужные нам, а к делу пристроить не успел.

Кирьянен ударил ладонями по коленям:

— Вот что, посоветуемся с рабочими, что мы сможем сделать сами без Александрова. Ведь у людей много предложений. Никулин, например, обещает…

— Мало ли чего он обещает, — прервал его рядом сидящий Пааво.

— А что, не получается? — спросил Кирьянен.

Пааво пожал плечами, встал из-за стола и начал одеваться.

Айно удивленно взглянула на него. Пааво всегда держался тихо, незаметно. Очевидно, сегодня его что-то особенно угнетает, если он так резок. Мария Андреевна опустила голову и еле слышно вздохнула. Кюллиев попытался отвлечь внимание от сына:

— Рационализаторских-то предложений много. Например, изготовление дисковой пилой дранки для штукатурных работ. Александров и маленький электродвигатель выписал, а он тоже лежит пока без дела.

— А предложение о новых вагонетках? — добавил Кирьянен. — Тоже хорошее предложение.

Отец и сын собрались на работу. Айно вышла вместе с ними. Кирьянен делал вид, что ищет свою кепку. Мария Андреевна уложила малыша в кроватку и стала книжкой отгонять от него мух. Кирьянен вспомнил, что его дочку в детстве качали в колыбельке. «Теперь в колыбельках не качают, и это, пожалуй, лучше», — решил Кирьянен.

Мария Андреевна вопросительно взглянула на него. Вероятно, у Кирьянена было дело лично к ней.

— Что такое с Пааво? — спросил Кирьянен.

Мария Андреевна тихо вздохнула.

— Не знаю, что вам и сказать. Много я думала о нем, с отцом говорили. Скрытный он очень и самолюбивый. У других — друзья, товарищи, а он все один. В клуб никогда не ходит.

— А читает?

— Читает, да не то. Матрена Павловна дает ему какие-то сентиментальные книги. Откуда она только выкапывает их? Начал стихи писать. Да, да, стихи! И такие слезливые. Не понимаю, что с ним делается. Ну, был бы он влюблен, тогда другое дело, но и этого нет…

— М-да, — промолвил Кирьянен. — Может быть, он все еще горюет по матери?

Мария Андреевна подняла на Кирьянена влажные, взволнованные глаза.

— Разве я не понимаю? Очень хорошо понимаю, потому что сама выросла без матери, у мачехи. Как это было больно, когда мачеха покупает своей родной дочери одно платье за другим, а я хожу в тряпках! А в детстве ее дочери дарят новые куклы, а мне не дают ни минуты отдохнуть от домашних дел. Ведь я тоже хотела играть! А потом, когда стало туго жить, мачеха выгнала меня из дому. Помню, какой скандал мачеха устроила отцу, который дал мне три рубля на дорогу. Так что я знаю, как чувствуют себя дети при мачехе. Но я ведь старалась быть внимательной к Пааво, когда он был маленьким.

— Что вы, Мария Андреевна, мы же все знаем, как хорошо вы к нему относились. У меня дочь тоже без матери осталась, да и я сам недолго с ней был. Мне рассказывали, когда везли ее без матери в Архангельскую область, как она, бедненькая, сидела одна в уголочке! — Голос Кирьянена дрогнул. — А ведь она была живая и бойкая. Ребенок нуждается не только в пище и в крыше над головой. А попала к добрым людям и ожила. Хозяйка сшила ей куклу, кукле — платье с кармашками и платочки, девочка даже смеяться начала… Конечно, Пааво уже взрослый парень. Может быть, к нему труднее подойти?