Василий Цаголов - Набат

Девушка засмеялась, и почудилось Асланбеку, будто он уже слышал этот смех… Фатима! Да, она так смеялась.

Тряхнув выбившимися из-под шапки локонами, девушка ответила в тон Яше:

— Сержант, санинструктор. Галина Петровна Скворцова. С сегодняшнего дня буду проверять, как вы моете уши, убираете постель.

Яша вытянул и без того длинную шею.

Санинструктор сложила руки на груди, покачала головой:

— Товарищ красноармеец…

— Нечитайло, Яков Нечитайло!

— Вы живете не в берлоге, а в казарме, да еще в тридцати километрах от Москвы.

— В сорока.

Яша поклонился.

Асланбек положил в карман гимнастерки письмо и с интересом стал наблюдать, что же будет дальше.

— Почему вы не бреетесь? Обросший, противно смотреть в общем-то на симпатичного молодого человека.

Галя неожиданно шагнула к Яше и потянула за ремень:

— Господи, все на нем болтается, висит.

Собравшиеся вокруг красноармейцы, глядя на озадаченного Яшу, никак не ожидавшего такого оборота, покатывались со смеху. Неожиданно она оставила в покое Яшу и обратилась к ним:

— А вы моете шеи? Обтираетесь холодной водой по пояс?

Вокруг послышалось:

— Да, мы купаемся два раза в день.

— Только мыло не душистое.

— Товарищи бойцы…

Санинструктор заправила под шапку белокурые локоны:

— Сейчас я проверю ваши воротнички, подходите ко мне по одному.

Стоило ей произнести это, как первым казарму покинул Веревкин, за ним поспешил дневальный, затем потянулись остальные, оставив на поле брани Яшу. Да зачарованный Асланбек все еще стоял у печи.

— Зайцы несчастные, оказывается, вы на расправу жиденькие, — девушка прошла вдоль двухъярусных нар. — Какой позор! Молодые, здоровые, а такие неряхи, не могут заправить постель. — Санинструктор откинула одеяло: — Плохо, неряшливо. А вот эта убрана красиво, как будто девушка на ней спит.

Яша выкатил вперед грудь, заулыбался:

— Рад стараться.

Асланбек не сводил глаз с санинструктора, где-то в душе завидуя другу. До чего легко умеет разговаривать с девушкой, откуда только берутся у него слова.

— О, это ваша хижина? — Галя искренне удивилась.

— Так точно!

— Никогда бы не подумала. Очень рада за вас. Видно, дома вы хороший помощник жене.

— Не совсем точно, моя королева. Я одинокий, несчастный мужчина, заброшенный женским полом.

— Все вы за порогом холостяки, — засмеялась Галя.

— За других не отвечаю.

— Ну и что, думаете жениться?

— Я готов расписаться хоть сейчас, если вы согласитесь стать подругой моей жизни. Ради одного поцелуя готов обуглиться.

— Боюсь, обожжетесь… А я думала, вы умеете шутить.

Оставив свое место, Асланбек быстро направился к ним, положив на шею одессита руку, сдавил, а сам улыбается:

— Сестра, очень прошу тебя, не обижайся на Яшу. У него сердце, как снег: подыши и растает.

Девушка круто повернулась на каблуках и, не оглядываясь, направилась к выходу. Когда она исчезла за высокой дверью, Асланбек разжал пальцы.

— Ты здорово придумал отличиться перед этой фифой.

Яша скривил презрительно губы, потер шею.

— Она соловей, чистая, как… как небо!

— Ты хотел показать, что не перевелись в Осетии рыцари?

Неизвестно, чем бы кончилась перепалка, не появись в казарме дневальный:

— Выходи строиться, ишь, лясы точат!

Друзья загромыхали сапогами, и казарма осталась на попечении дневального.

На улице одессит прошипел Асланбеку в ухо:

— Несчастный ты человек, Бек. Считай, что мы кровники, на всю жизнь враги с тобой.

В ответ Асланбек хмыкнул носом, и это еще сильнее распалило одессита.

— Унизил. Так подло. Перед кем? Она девчонка.

— У нас в ауле живет девушка по имени Залина…

Появился взводный, придирчиво оглядел красноармейцев, видимо, остался доволен, потому что не сделал замечаний, подал команду:

— Взвод, на-пра-во! На пле-чо! Шагом арш!

Занимались за поселком, утопая по колено в снегу, с криком «ура» наступали на «противника», окопавшегося на опушке леса, отбивали «контратаки», передвигались по пересеченной местности.

Потом, раскрасневшиеся, расстегнув шинели, дымили махоркой, слушая разбор «боя». Лейтенант назвал имена бойцов, отставших при «наступлении», и тем самым ослабивших натиск на «врага». Вместо того, чтобы стремительно проскочить «простреливаемую» неприятелем зону, они зарывались головой в снег. Если они так поступят в бою, то их легко поразит пуля, и они своей смертью сорвут наступление роты, батальона, а это повлияет на замысел командира полка. Поэтому в момент наступления никто не имеет права погибать, отставать… Вперед и только вперед!