Валентин Солоухин - Соломенный кордон [Рассказы и повести]

— Что, со вчерашнего развезло или уже успел заправиться? — крикнул ему водитель.

Мужчина небрежно отмахнулся, продолжая свой путь.

Чтобы избежать неприятного разговора, я направился к общежитию, стараясь не обращать внимания на мужчину, размахивающего бутылкой.

В институте мне неожиданио повезло. Направляясь к ректору, я столкнулся с профессором, которому должен был сдавать последний экзамен.

— Голубчик, это я с вами сегодня встречаюсь? — спросил он меня.

Пока я соображал, что ему ответить, профессор взял меня под руку и повел в пустую аудиторию, по пути всячески подбадривая:

— Студент вы прилежный, лекции посещали аккуратно. Мне кажется, у вас даже пропусков нет?..

— Есть, — признался я.

— Сколько?

— На двух ваших лекциях не был.

— Сейчас проверим. — Он достал записную книжку и стал перелистывать страницы, нашептывая мою фамилию. — А у меня отмечен один пропуск.

— Нет, я пропустил две лекции...

— Ну, голубчик, давайте вашу зачетку. Уверен, что на хорошо вы знаете. Ставлю вам «хор», извините, очень спешу! — Он возвратил мне зачетную книжку и удалился из аудитории.

В общежитий меня тоже ждал сюрприз. Я получил письмо от Виктора Ведрина.

Он писал о своей работе, о радостной холостяцкой жизни. Но не это главное было для меня. В конце письма, после букв «Р. S.», Виктор дописал: «Хорошо будет, если ты все-таки приедешь, хватит тебе мотаться на свою шахту. У нас тоже ты прилично заработаешь. Сдавай сессию досрочно — и ко мне. Телеграммой сообщи число. Я здесь договорюсь с колхозниками и устрою тебя на сезон пастухом частного скота. Двести — триста рублей в месяц — гарантия плюс харчи и свежий воздух. Народ у нас интересный и к пастуху большое уважение питает. Жду!»

«Ну, наконец он раскрыл «почетную должность»... — усмехнулся я.

Раздумывать было нечего. Собрав вещи, занял, сколько сумел, на дорогу и вечером уже был на вокзале.

Малость подумав, решил ехать зайцем.

Как только тронулся мой поезд, я прыгнул на буфер заднего вагона. Опасно, да и неприлично в наше время ездить «зайцем», но бывают в жизни исключения.

Ночь выдалась теплая, от встречного ветра меня защищал вагон, и я, несмотря на то что был одет в светлый хлопчатобумажный плащ, чувствовал себя уютно.

Поезд шел ходко, наверно, километров девяносто в час. Мелькали черно-белые поля, и чем дальше поезд уходил от Москвы, тем меньше становилось снежных пятен, с чернотой ночи сливалась земля. Весна и здесь берет свое...

Под самой Рязанью хлынул дождь, и мне пришлось стать в полный рост, плотнее прижаться к вагону. Струи, задуваемые встречным ветром, летели мимо. Вышедший в тамбур проводник заметил мой светлый плащ, постучал в стекло и, когда я обернулся, угрожающе замахал веником. Потом ушел в вагон. «Наверное, за ключом», — подумал я.

Поезд тем временем стал сбавлять скорость, замельтешили разноцветные огни светофоров, замелькали отшлифованные полосы запасных путей.

Показался проводник и заскреб ключом дверь. Что было сил я поддерживал ручку со своей стороны, и дверь не открывалась.

Заскрежетали тормоза, я соскочил на перрон и подождал, когда появится проводник.

— Те что, в милицию сдать? — сверкнули длинные зубы из-под черных усов.

— До Воронежа довези...

— Сколько заплатишь? — красненькое лицо округлилось.

— Нисколько!

— Проваливай!

Лил дождь. Редкие пассажиры выскакивали из вокзала и, шлепая по лужам, мчались к вагонам.

Я решил остаться в Рязани, подождать следующий поезд и купить билет, но когда электровоз, предупредительно рявкнув, тронул вагоны, я прицепился. Стоя на буфере и держась за скобу, я думал, как быть дальше. Дождь не унимался, руки зябли, мешал еще мой спортивный чемодан.

Немного погодя я поднялся на крышу и примостился на соединительной гармошке между вагонами. Здесь можно было сидеть, поставив чемодан. Над головой блестел медный троллей, висли плотные тучи, посвистывал холодный весенний ветер с дождем. Несмотря на это, я думал о Викторе Ведрине, о том, как он меня встретит и сумеет ли определить на должность сельского пастуха, вдруг он решил подшутить...

Дождь затихал, я выжал кепку, добро что козырек резиновый, потом стащил липкий плащ и отжал его.

На следующей остановке пассажиров не было, но по освещенному перрону расхаживал милиционер. Я согнулся, как мог, продолжая наблюдать за ним. Милиционер посмотрел в мою сторону, наверно, он принял меня за комок нерастаявшего снега. Потом ушел.