Валентин Солоухин - Соломенный кордон [Рассказы и повести]

— На Мыколу он почему-то не орет. — Геннаций плечом открыл визжащую дверь.

— Явились! — накинулся на нас начальник. — Вы почему не проверили центральную линию?! Из-за утечки воздуха не работали дальние участки!..

— Но мы не знали...

— Вам передал Тягнырядно?

— Передал. Да он...

— Так какого вы!.. — Лицо у Батанова покраснело, шрам на щеке от натуги стал синим. — Я отменяю вашу смену! Будете ходить вместе со всеми! А то только спать знаете...

— Кто спит? — не вытерпел Геннадий. — Мы не нуждаемся в одолжениях! Будем ходить в разные смены, вместе со всеми...

— Вот и будете, — рявкнул Батанов и ушел в кабинет.

— Ты, мерзкая образина, что наболтал? — Генка сунул кулак под пос Мыколе.

— Ничего... я ж вам казав.

— Казав! Чтоб тебе, стерве, так клопы казали день и ночь!

— Оставь его, — попросил я друга, видя, как Мыкола испуганно таращит глаза.

— Ну, сурок толстомордый! Это тебе не пройдет!..

— Ген, да успокойся ты... Мы в долгу не останемся.

Тягнырядно ушел домой, а нас позвал к себе Батанов.

— Ладно, ребятки, — сказал он примирительно, — мне тоже кажется, что произошла ошибка. Смена остается, учитесь... Знаете, как мне влетело от главного механика! — Он закурил. — Устали небось? Идите отдыхайте.

— Еще полтора часа работы...

— Идите.

— Не пойдем, как-нибудь без одолжений! — продолжал кипятиться Геннадий.

— Ладно тебе. Тоже разошелся.

Резко открыв визжащую дверь, Генка влетел в мастерскую. Из-под верстака торчал жирный зад Тягнырядно. Потом зад заворочался, Мыкола чем-то погремел-погремел и, как ни в чем не бывало, вылез с гаечным ключом и болтами в руках.

— Понял? — подмигнул мне Геннадий.

— Что?

— Эх ты, чехол от скрипки...

Он подошел к Мыколе, протянул руку:

— Здоров табе! Колечка... Тягныряднушечка, здоров, говорю! — повысил голос.

Тягнырядно взглянул на Генку с опаской и в первый раз ответил:

— Здоров.

— Скажи, Мыкола, эта девчонка черненькая тебе невеста?

— Яка?

— Ну та, что с тобой на вечере была?

— А шо?

— Ничего, так просто, — опустил глаза Генка.

Я удивился, потому что после праздника прошло немало времени и он ни разу не говорил со мной об этом. Я думал, что Генка забыл ее.

— Спрашивают тебя, отвечай!

Мыкола повернулся к нам спиной и засопел, словно еж.

— Ладно, не сопи! Вопросов больше нет. Мы едем в шахту...

У Геннадия добрая душа, и он быстро забывает обиды, но на этот раз он что-то задумал против Тягнырядно, и я старался догадаться, что именно.

— Ген, а в шахту зачем едем?

Он не ответил и только на улице предложил зайти в котельную к старикам.

— Зачем?

— В «козла» со стариками сыграем. Им небось партнеры нужны, а «козлятники» они заядлые.

— Что ты задумал?

— Увидишь.

Старики действительно обрадовались нашему приходу.

В котельной стояла жара, словно в парной. Сырой перегретый воздух пах угольным чадом и ржавчиной железа. Печи гудели, помахивая за контрольными глазками оранжевым желтогривым пламенем. Кочегары, попыхивая трубками, мешали костяшки домино. Видно было, что вдвоем им играть неинтересно.

— Сыграем? — ввалились мы.

Старики посмотрели на нас и согласно кивнули головами. Я позвонил на коммутатор, предупредил телефонистку, где разыскивать дежурных слесарей.

Игра завязалась ожесточенная.

Деды пыхтели трубками, степенно ставя костяшки. Мы, наоборот, ставя очередной камень, старались стукнуть сильнее. Незаметно пролетело два часа.

— Нам пора.

— Что ж так? — Один из кочегаров почесал за ухом и выбил трубку. — Давайте еще конок.

— Работать надо.

— Нам, чай, тоже пора. Поработаете — заходите. Обогреетесь, еще постучим.

Он, наверно, думал, что мы на улице работаем.

В коридоре мастерской Геннадий приложил палец к губам: — Цысс! — И пошел первым. Осторожно стал приоткрывать дверь. Пружина сонно заскрипела. Генка надавил еще осторожнее. Дверь медленно стала отходить.

Мыкола спал под верстаком. Сытый с присвистом храп гулял по мастерской.

— Дрыхнет, стерва!..

Генка взял молоток, я кусачки, и мы стали снимать пружину и дверь с навесов. Пружина не поддавалась; чертыхнувшись, Генка стал рубить ее.

— Разбудишь, — я кивнул на Мыколу.

— Ну и ладно! Все понятно и так...

Стук, от которого дребезжали окна, эхом откликался в узком коридоре. Но Мыкола продолжал храпеть.

— У товарища выработался определенный рефлекс. Чтобы его разбудить, нужен визг и скрежет, на остальные шумы он не реагирует.— Геннадий застучал еще сильнее.