Валентин Солоухин - Соломенный кордон [Рассказы и повести]

— Они не завидуют нам.

— Почему?

— Потому что они одеты как следует, а взять монтажника в шахту, в сорокаградусную жару, наглотается газу с пылью...

— В шубе и валенках, — дополнил картину Генка, — представляешь?

— Еще бы!

— Выходит, что это для нас небольшое развлечение, а Мыкола?.. Я думал, Батанов заорет на него, как обычно, а он — «сам полезу». С его комплекцией. У меня и то поджилки трясутся.

Заменив шланг, мы подвели форсунку к оси огромных колес, от которых уже несло теплом и пахло машинным маслом; закрепив шланг, стали спускаться.

— Как ты думаешь, ждет нас начальник?

— Вот спустимся, увидишь.

Я чувствовал, Генка что-то недоговаривает, но было так холодно, что совсем говорить не хотелось.

Лестница кончилась. Батанов по очереди снял нас, совсем как маленьких детей.

— А ну, бегом в мастерскую! — приказал он.

Дверь пронзительно взвизгнула, мы увидели торчащий из-под верстака толстый зад. Мыкола гремел патрубками, вроде выбирая нужный. Немного погодя он вылез и, подняв на нас красные, опухшие глаза, спросил:

— Зробылы?

— Сделали.

— А де же Евсеевич?

— Сейчас придет.

— Я в шахту поехал, на «Пугачевке» трос у машины лопнул.

Немного погодя пришел начальник.

— Согрелись?

— Почти.

Евсеевич подмигнул нам и вошел в кабинет. Ни разу мы не видели его в таком настроении. Генка ткнул локтем меня под бок и кивнул головой на дверь начальника.

— За мной, — приказал он. — Евсеевич, можно?.

— Входите. Садитесь вон туда, на ящик к батарее. Сегодня хорошо топят. Подождите немного, я вот допишу...

Мы уселись. Резкий запах новой резины напоминал, что ты не дома, и, как бы ни хотелось спать после мороза у горячих батарей под монотонный гуд компрессора, приходилось крепиться. Наконец Батанов кончил писать, внимательно посмотрел на нас.

— Евсеевич, нам нужна смена. Мы ходим в школу, из-за смены пришлось оставить, — сказал Геннадий.

Начальник нахмурился. Поскреб шею, потрогал на лице шрам.

— Вам нужна постоянная первая смена?

— Да.

— Как бы я ни мудрил, рабочие не согласятся. А что, если я разрешу вам приходить на работу на два часа позже — в двенадцать? Но и уходить вам придется позже.

— Это нас устраивает! — поспешили мы согласиться.

— Договорились.

— Никогда не думал, что он такой, — сказал Генка.

К половине двенадцатого мы приходили в цех. На железном шкафу, где хранился инструмент, Батанов мелом писал для нас наряд. Почерк у Батанова был неважный, кривые скачущие буквы. Генка говорил по этому поводу: «Я думаю, что его трясла лихорадка».

Мы читали, что нам надо сделать до вызова в шахту.

— Тебе не кажется странным, что последнее время мы не видим Мыколу?

Я сам хотел спросить Геннадия об этом, потому что подозревал что-то нечистое со стороны Тягнырядно.

— Не может быть, чтобы его вызывали в шахту в одно и то же время несколько дней подряд, — продолжал друг. — Спит, наверное, где-нибудь. Давай поищем?

— Ты сиди у телефона, а я займусь этим.

— Ладно, занимайся. Но если ты не найдешь его, от меня он не спрячется.

Я обошел весь шахтный двор, заглядывая по закоулкам, обшарил кочегарку. Мыколы не было. Возвращаясь в цех, я остановился у кузницы. Кузницы в ночную смену не работали. Я подошел к темному окну, большая форточка была чуть приоткрыта, взобрался на подоконник и просунул голову в форточку — прислушался. Уютно потрескивают батареи, клокоча паром. Вдруг мне показалось, что кто-то храпит. Я залез в окно и совсем ясно услышал храп. «Вот ты как работаешь, голубчик! Ну-ка, посмотрю, как ты устроился?»

Мыкола спал в горне. Колючий угольный шлак он смел в сторону — под голову помельче, на холмик шлака положил шапку. Неплохая подушка. Сквозь запыленные окна со двора пробивался слабый электрический свет фонаря. Присмотревишись, я заметил блаженную улыбку на круглом лице товарища. Еще бы. Накалившиеся за день кирпичи теперь остыли до тепленьких, по площади горн не уступал русской печи.

«Неплохо устроился: тепло, и мухи не кусают. Позову Геннадия, пусть посмотрит».

— Вот стерва! — вспылил друг.— Дрыхнет, протокольная харя, а ты горбячь за него. Сейчас спиму чунь — и по морде!..

— Погоди! — остановил я его.— Неужели он спит вею ночь?

— Ты сомневаешься?

— Но утром он всегда грязный, словно из шахты выехал.

— Верно, давай проследим. Если вызовут в шахту — поеду один, а ты глаз с него не спускай.

Эта ночь по сравнению с другими была на редкость спокойной. Только раз позвонил дежурный по шахте, наверно затем, чтобы проверить, спим мы или нет.