Гарий Немченко: Брат, найди брата

И в сентябре пятьдесят четвертого дорожки наши снова сошлись — на первом курсе факультета журналистики.

«Что такое авантюрист? — весело крикнул мне Алан в старом университетском дворике на Моховой. — Это: а в о н — т у р и с т!» И кивнул за ограду, мимо которой шел увешанный фотокамерами человек в тирольской шляпе с пером — может, и в самом деле первый зарубежный турист…

После учебы я распределился в Сибирь, работал в многотиражке на большой стройке, но довольно быстро ушел «на вольные хлеба» и там же, в поселке под Новокузнецком, на Антоновской площадке, принялся писать длинные романы «о железных» прорабах и о матерях-одиночках — их временных женах.

Алан поставил в Орджоникидзе несколько пьес, снял кино, вот-вот у него должен был выйти большой роман, но работу он не бросал, а все поднимался потихоньку по служебным ступенькам и поднимался, пока… Но с этого я ведь начал: есть у вас старый друг — министр?.. У меня есть.

Министр из Северной Осетии — Алан Салтанович. Могу дать служебный телефон. Насчет домашнего сложней. Зачем же обремененного бесконечными заботами человека беспокоить еще и дома? К тому же, может статься, дома его и нет. С ансамблем «Иристон» на этот раз полетел в Мексику. Или сидит в столице, готовит Дни осетинского искусства…

Остался ли он, несмотря на высокий пост, своим парнем? Остался, да. Но, правда, не без того, чтобы…

Однажды позвонил из гостиницы «Москва», сказал, что в номере у него стоит ящик яблок, но сам он завезти их не сумеет, дела… Может, я подскочу?

Остался ли он, несмотря на высокий пост, своим парнем?

С ящиком мы вышли потом из гостиницы, стали ловить такси — нам оказалось по дороге, — но время было предвечернее, самый разъезд, автомобили неслись мимо и мимо. «Знаешь, как плохо приходится в Москве без машины!» — пожаловался министр, и лицо у него сделалось скорбное…

Тут я ему и врезал. «Ах ты! — говорю. — А как же другие без нее — всю жизнь?»

Но вообще-то мне было жаль его: только что в очередной раз отболел, опять еле-еле сбили давление… Нам ведь уже за сорок! Ко всему уже здесь, в Москве, угораздило его простудиться — южный человек! Что такое хорошая парилка с можжевеловым веничком, и понятия не имеет. Стоит теперь с пылающими щеками, вяло приподнимает руку навстречу этим оторвиголовам, каждый из которых мчится как на крыльях конечно же в родной таксопарк…

И пока он без всякой надежды тянул руку, я пошел мимо замерших в ожидании около гостиницы разнокалиберных черных «лимузинов»: «На пятнадцать минут, ребята!.. Всего на пятнадцать». Кто-то в конце концов решился, заломил, естественно, как за всю смену, но уж больно мне хотелось прокатить Алана в приличествующем его должности автомобиле…

«Чайка» была довольно старая, но все же «Чайка», в просторном салоне мы уместились рядышком на заднем сиденье, и я не утерпел, стал Алана потихоньку подначивать. Издалека.

Вот, говорю, знакомые киношники рассказывали, как они снимали в Сухуми, и у них была «Чайка» — так сказать, реквизит… Так один южный человек — что? Договорился с шофером, чтобы тот каждое утро подъезжал за ним к дому и отвозил на работу, а вечером привозил обратно. В один конец — четвертной. Правда, шоферу приходилось всякий раз потом долго ждать, пока наниматель, скажем так, стоя одной ногой на подножке и держа руку на дверце, громко — чтобы вся улица слышала — последние распоряжения отдает утром жене, а вечером соответственно — подчиненным… Зато вся группа не знала недостатка в «Киндзмараули»… Может, говорю, и мне сейчас надо с нашим водителем договориться, и в следующий раз, когда ты приедешь в Москву, он тоже будет приезжать за тобой утром и вечером, а?.. Да и мне, говорю, давно бы не мешало разок-другой к какому-либо издательству подкатить на такой вот машине… Глядишь, и пошли бы дела мои повеселей!

Когда мы остановились и я расплатился, слушавший нас вполуха и деликатно посмеивавшийся водитель посерьезнел и с дружескою заботой сказал мне: «Оставьте ваш телефон — я ведь не один на ней… Надо поговорить с напарником. Против он, я думаю, не будет, но, как говорится, для порядка…»

Напрасно я пробовал убеждать шофера, что я шутник с детства. В конце концов он черкнул на клочке и сунул мне свой телефон. Шутки шутками, а там, глядишь, — мало ли?

И когда он уже отъехал и солидный Алан, как в школьные наши времена, хлопнул себя ладонью по коленке и посреди тротуара согнулся от смеха, я с удовольствием и с нежностью к нему лишний раз понял, что с другом моим все в порядке…