Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

— Видишь, каких преступников поймали: старых баб, своих матерей!

Вера не ответила, лишь пониже надвинула платок на глаза.

На окраине деревни их уже ожидала запряженная в телегу лошадь. Полицаи побросали на подводу узлы и расселись сами, так что женщинам пришлось шагать ря­дом. Вскоре деревня осталась позади.

На песчаной дороге, ведущей в волость, порывы ветра то там, то сям поднимали пыль. Нагулявшись вволю на большаке, пыльные вихри кружили в спелой ржи, гну­ли к земле колосья, тревожно шептались с ними. Темная тучка, появившаяся из-за горизонта, быстро росла, затя­гивая все небо. Хлынул дождь.

Только после полудня вернулась Мария домой. Вер­нулась одна, без Веры.

Не прошло и нескольких минут, как прибежала Вери­на дочь Лида.

— Где мама? — взволнованно спросила она.— Ска­жите, тетенька, только правду! Ее не убили?

— Возьми себя в руки, Лида,— Мария с трудом по­давила тяжелый вздох.— Твою маму отправили в Жло­бин. Там допросят и отпустят: у них никаких доказа­тельств нет. В полицию сообщили, что она прячет ране­ного политрука Сергеева. Не иначе кто-то из нашей де­ревни подсказал, потому что, когда здесь проходил фронт, все знали фамилию политрука.

— Ой, тетенька, я ни есть, ни пить ему не носила. Бо­юсь открывать, потом не замаскирую. Мама хотела сегодня перевязку сделать, бинты выстирала... И как это полицейские их не заметили: ведь бинты висят возле печки на жердочке.

— Разве это дурачье догадается,— поморщилась Ма­рия.

— Дурачье-то дурачье, — вмешался дед Андрей,— а хорошо, что я убедил вас спрятать Сергеева там. Вы в кладовку хотели, а человек не иголка. И его погубили бы, и сами угодили бы в петлю.

— Правда, дедушка, нашли бы. Везде искали: и под полом, и на чердаке, и в погребе, и в хлеву. А туда за­глянуть ума не хватило.

Дед Андрей соорудил для политрука надежное убе­жище. В хлеву, в двух метрах от задней стены, он ско­лотил еще одну стену до самой крыши. Под нее сделал лаз, который замаскировывали мятой соломой и разным мусором.

— Я знал, что спрятать человека в теперешнее время очень трудно,— продолжал рассуждать старик.— Разные люди в деревне есть. Одни хотят на чужом горе нажить­ся, перед немцами выслужиться, другие по дурости бол­тать начнут, а враг и подслушает.

— Беги, Лидочка, домой, я скоро приду, и сделаем перевязку,— сказала Мария.— Хорошо, что дождь хле­щет, ни одна собака на улицу не сунется.

Лида потуже повязала платок и быстро ушла. А хо­зяйка, проводив ее теплым взглядом, озабоченно покача­ла головой:

— Боюсь, как бы с собаками не нагрянули. Тогда на­верняка найдут. Но не стоит пугать девочку.

Дед Андрей попытался успокоить ее:

— Кто в такую непогоду сюда с собаками поедет? Да и времени вон сколько прошло. Надо было Вере при­знаться, что подобрала раненого красноармейца. Мол, перевязала, он посидел несколько дней и ушел. А куда — кто его знает.

— Но Вера ни в чем не призналась.

— Это хуже... Начнут пытать... И политрук, небось, волнуется, он же все слышал.

Мария задумалась, машинально подошла к окну. Внезапно, вспомнив свое обещание, заспешила во двор, сорвала несколько листиков подорожника и, оглянув­шись вокруг, вдоль забора направилась к соседнему двору. Лида через окно увидела ее, открыла сени. Захватив приготовленную еду и бинты, обе поспешили в хлев.

Политрук еще утром догадался, что с его хозяйкой что-то случилось, и не зажигал фонаря. А теперь, услы­шав знакомые голоса, он обрадовался и начал искать спички. Наконец трепетный огонек засветился.

— Что случилось? — спросил Сергеев.

— Ой, и не говорите,— заспешила Мария.— Веру арестовали, вместе с нею и меня сгоняли в волость. Там уже и власть свою успели организовать, да только из ко­го... Бог ты мой, Кичка Яков из Панышей — начальник полиции. Хоть весь свет обойди, большего дурака не сы­щешь! Василь Шайдоб, вы его видели, он из нашей де­ревни,— тоже какой-то начальник...

— Кто-кто?

— Старик у нас есть, единоличник, ему кличку дали: Шайдоб. Раскулаченный был когда-то. Вот его-то сын, Василь, и стал теперь начальством. А еще к Лиде в жени­хи метил...

— Вы бы так и сказали: высокий, стройный, блондин. Вспомнил! А где Вера?

— В Жлобин увезли.

— В Жлобин? — удивился Сергеев.

— Кто-то донес, что она вас спрятала.

— Был бы я на ногах... — политрук оборвал фразу, задумался. Свет фонаря падал на его лицо, и видно бы­ло, как на лбу выступили капельки пота.

— Володи вашего дома нет? — наконец спросил Сер­геев.