Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

Показалась деревня. Через огород партизаны вошли во двор. Зазвенели удилами под поветью кони и переста­ли жевать сочную траву. Будто прислушивались, кто это пришел.

— Свои, Вороной, свои,— подошел Микола к свое­му скакуну, которого любил за быстрый бег и послуша­ние.

К повети нерешительно подошел Анатолий.

— Чего тебе?

— В Нивки съездить хотим. Дал бы ты мне, Микола, Вороного.

— На своем почему не хочешь?

— Спотыкается. Да и ход у него не тот...

— К пролетарочке собрался? Она же тебя не лю­бит,— засмеялся Микола.— Я бы и шага к такой девчон­ке не сделал. Надо мужскую гордость иметь, хотя она и красавица.

— Пускай не любит... Посидим, она споет нам что-нибудь под гитару...

— Споет... «На заводе у нас была парочка, а она была пролетарочка...» Верно, голос у нее хороший. А по­чему ты решил, что я с вами не поеду?

— По настроению вижу.

— Ну, черти, смотрите, под самый нос к немцам еде­те. Эх, любовь, любовь... С кем же я останусь?

— С Пылилой. Наблюдать за железной дорогой бу­дет он. А к вечеру мы вернемся.

В другое время Микола не дал бы коня, но теперь он был взволнован своими воспоминаниями и подумал, что молодые чувства нужно поддерживать, чтобы не стано­вилось горько на душе в это и без того горькое время.

— Бери,—сказал он.— Пойду отдохну. Возьми и мой автомат, я с десятизарядкой останусь.

Вместе с Павлом Пылилой командир забрался на чердак. Улеглись на сене. Вскоре затих топот копыт Во­роного. В деревне не слышно было ни звука, только где-то возле церкви протарахтели колеса телеги. Павел сразу засопел, а Микола подсознательно старался опре­делить по звуку, в какую сторону удаляется телега. По­жалуй, кто-то поехал в Жлобин... Он откинулся на спину и закрыл глаза. Приятно пахло свежим сеном. Сладко слипались веки. И парень уснул.

Спал бы, наверное, долго, если бы не услышал, что по двору ходит хозяин, кашляет, чем-то бренчит. Мико­ла спустился на землю и увидел, что хозяин принес от соседей плужок-обгонялку,— видно, хочет попросить ко­ня, потому что его гнедого забрали немцы.

— Хотите картошку окучивать? — спросил партизан.

— Да, сынок, хотелось бы под дождик.

— Берите любую лошадь. Только не знаю, которая лучше ходит в борозде.

— Ничего, вон дочка идет, она поводит.

Женщина лет тридцати быстро шла против ветра по улице, придерживая рукой концы головного платка. Ми­кола никогда не видел ее, поэтому посмотрел с любо­пытством. Поздоровавшись, сказал:

— В самую пору пришли. Отцу поможете.

— Меня послали не к отцу, а к вам.

— Вот как? И кому же я понадобился?

— В деревню пришли девять немцев... — начала женщина и неожиданно улыбнулась.— Да вы не бой­тесь, не бойтесь. Они пришли сдаваться в плен. Там уже наших людей полно. Офицер просит привести партизан.

Микола взглянул на хозяина: в уме ли его дочь сказать такое?! Старик пожал плечами:

— Не обман ли?

— Сначала и мы так подумали, поэтому отказались: не знаем, мол, где партизаны. А офицер, он немного го­ворит по-русски, все равно просит отвести их в лес.

— Пожалуй, они не рискнули бы идти в глубь ле­са,— задумчиво сказал Микола.— А какое у них ору­жие?

— У офицера автомат, у пятерых солдат винтовки, у трех остальных ничего нет.

Женщина рассказала, что у немцев с собой чемода­ны, свернутые палатки, связанные в узлы одеяла. После этого Микола поверил, что они пришли сдаваться в плен. Но его заинтересовало другое: откуда женщина знает, что партизаны — у ее отца?

Неожиданный вопрос явно смутил ее, даже глаза к земле опустила. Хлопец глянул на старика.

— Нет, я никому не говорил,— отрицательно пока­чал тот головой.

— Кто-то вчера вас видел,— робко сказала его дочь,

— Лейтенант Красной Армии, о котором вы говорили, ее муж? — спросил Микола у хозяина.— Он на войне?

— Да...

— Хорошо. Скажите немцам, пускай идут к болотцу. Мы будем их на мостике ожидать.

Женщина повернулась и торопливо ушла, а Микола отправился будить Павла.

Осмотрев винтовку Анатолия, он пощелкал затвором, вставил магазинную коробку с патронами и двинулся со двора. Следом молча плелся Павел.

Деревня казалась хмурой. Не слышалось людских го­лосов, Ветер раскачивал ветви деревьев. Низко, над са­мым куполом церкви, плыли серые облака. Павел сел на мостик, свесив ноги с настила, Микола топтался ря­дом.

Вдруг на улице показались немцы.

— Вставай,— сказал Микола, не сводя с них глаз.

Немцы шли друг за другом по обочине дороги, при­жимаясь к заборам. В руках они несли чемоданы, узлы. Шагавший впереди высокий офицер был больше похож на бандита, чем на человека, считающего себя побеж­денным. В правой руке, стволом вниз, он держал автомат, а левой размахивал, как в строю. Миновав послед­ний двор, офицер сбавил шаг, повернулся к своим и что-то громко сказал по-немецки. Солдаты начали от­ставать, затем остановились, опустив на землю свои но­ши, но винтовок с плеч не сняли. Офицер еще раз огля­нулся. Микола быстро расстегнул кобуру пистолета, дослал патрон в канал винтовки. Офицер скорее почув­ствовал, чем увидел это, и тоже остановился. Микола жестами показал, чтобы немцы положили оружие и под­няли руки. Офицер поднял одну руку, но из другой ав­томат не выпустил. Подняли руки и солдаты, однако винтовки так и остались висеть у них на плечах.