Илья Константиновский - Первый арест. Возвращение в Бухарест

В душной, накуренной комнате звучат голоса, бездельники все еще болтают; для человека, который занят делом и не участвует в разговоре, слова теряют смысл, сливаются, как заголовки наспех перелистываемой газеты: В Переживаемый Нами Критический Момент Ничего Подобного Город Разрушен Мадам Антонеску Патронаж Украден Миллиард Всегда Говорил Генерал Ганзен Официальный Курс Рубля Рузвельт После Гитлера. Человек за дальним столиком не слушает и продолжает листать свои досье. Поглядев на его лицо, на прищуренные, блуждающие глаза, можно подумать, что он мечтает о море, о солнце, о любви. Это не совсем так, он серьезный человек, отец семейства, у него много забот, и он позволяет себе мечтать лишь о самом важном — о свободе печати.

«…Для того чтобы существовал социализм, в Румынии должен существовать румынский народ. Политические идеалы осуществляются людьми и для людей. Для того чтобы румынский народ существовал, он должен покончить с тяжелым наследием прошлого и завоевать себе политическую свободу» [90] Из брошюры «Идет Красная Армия». .

В редакции есть комната, сплошь увешанная театральными афишами и фотографиями известных актеров. В этот поздний час и здесь еще работают, за столом сидит театральный критик и пишет отчет о последней премьере в театре «Джоконда», где вместо «ЛЮБОВНИКОВ ДЖОКОНДЫ» со вчерашнего дня идет новое ревю «СОЮЗНИКИ ДЖОКОНДЫ». На столе лежит программа нового спектакля, украшенная флагами союзных наций — США, Англии, Франции и СССР. Первая Премьера После Освобождения. Потрясающее Ревю в 2-х действиях, 24-х картинах. Самые Красивые Актрисы Румынии. Самая Богатая Постановка. По Субботам и Воскресеньям утренники По Общедоступным Ценам.

Рецензент надевает очки и рассматривает программу. Глядя на длинный список Самых Красивых Актрис Румынии, напечатанный в два ряда, он видит сверкание огней и два ряда женских ног в ажурных чулках — третья пара во втором ряду слева принадлежит Мими, тонкой и гибкой Мими Флореску, которую все еще держат во втором ряду, хотя и без бинокля видно, что таким ножкам место в первом ряду, в центре шеренги. Но об этом потом. Сначала нужно сказать несколько слов на злобу дня: изгнание гитлеровцев, победы Красной Армии, наступление союзников и все такое. В искусстве повеяло свежим ветром, перед нашей сценой открываются замечательные перспективы. Здесь можно упомянуть латинскую поговорку о музах, которые молчат, когда говорят пушки, а вот у нас пушки стреляют, но и музы уже заговорили во весь голос. Премьера театра «Джоконда» — яркое тому доказательство. Зритель может быть уверен, что он увидит спектакль, вполне созвучный тем настроениям, которые мы все испытываем после освобождения от гитлеровских злодеев. Несколько слов об отдельных исполнителях: примадонна мадам Жоржеску, как всегда, блистательно исполнила песенку о первой любви, братья Мелеску смешили публику до слез, танцевальный ансамбль герлс был выше всякой похвалы. Точка, без абзаца — здесь самое подходящее место для Мими: среди молодых дарований танцевального ансамбля мы с удовольствием отмечаем мадемуазель Мими Флореску, которая танцует п о к а еще во второй шеренге. Больше п о к а ничего не нужно. Еще несколько слов о таланте постановщика — господин Митика Константинеску тонко понимает красоту, музыку, изящество…

Перечитав написанное, рецензент тщательно подчеркнул слова: красота, изящество, свежий ветер в искусстве, — потом снял очки и встал из-за стола, чтобы пройтись по комнате. Он был доволен своей работой, рецензия казалась ему хорошей, хотя, пожалуй, и слишком длинной. Придется воевать с секретарем редакции за место в газете. Они там в секретариате с ума сошли — помещают только военные материалы. Никакого уважения к искусству. Война огрубила людей. Слишком часто забывают о том, что только Красота способна по-настоящему облагородить человека. Жизнь без красоты и изящества — ужасная жизнь. Нет, он не даст секретарю выкинуть ни одной строчки.

Кто же он такой — этот тонкий ценитель красоты и изящества, борец за облагораживание человеческих чувств силой искусства? Сидя за столом, он был похож на школьника в очках. Поднявшись, он оказался довольно страшным; у него короткое туловище с хорошо поставленным горбом, тонкие кривые ножки, длинные руки с длинными волосатыми пальцами. Он шагает по комнате, и его тень, причудливая и страшная, шагает рядом, но он не смотрит на нее. Довольный собой, он напевает веселый мотив из «Любовников Джоконды». В его пении нет ничего веселого — он и этого не замечает. Ему кажется, что он напевает ту самую мелодию, под звуки которой так быстро и так грациозно расходились и снова сходились, выделывая необыкновенные па, две шеренги обнаженных женских ног — третья пара во втором ряду слева Мими, гибкая и грациозная Мими, которая п о к а еще танцует во второй шеренге. После появления сегодняшней рецензии можно надеяться, что ее переведут в первую шеренгу; после ее перевода можно надеяться, что она посетит наконец его маленькую, уютную гарсоньеру на тихой и уютной улице Батиштей.