Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

Иллюстрации

Евгении Двоскиной

Самолёт тряхнуло. Потом ещё раз. У кого-то заплакал-закричал ребёнок. Что-то грохнуло, послышался приглушённый крик: «Осторожнее!» А потом мы нырнули вниз, и я открыла глаза. В ушах кололо, страшно болела шея, во рту было сухо, в висок уткнулось что-то крепкое и острое. О! Это же Маринино плечо!

Я распрямилась и потянулась в кресле. Ребёнок всё кричал и кричал, с каждой секундой громче. Я поморщилась: не люблю младенцев. Лучше бы они сразу рождались, например, шестилетними, чтобы можно было их чему-нибудь учить.

Марина смотрела в иллюминатор. Странное нам предстояло дело: расстаться. Странно, очень странно… Сейчас в тёмном салоне самолёта родители, которые ждут меня где-то внизу, на земле, представлялись далёкими, как сеньора Рибаль и её сын Хорхе, оставшиеся в Барселоне. А Марина, с которой мне пришлось так непросто на этих испанских каникулах, наоборот, казалась родной и близкой. Я не могла даже вообразить, что мы сейчас скажем друг другу «пока!» и больше не увидимся…

– А ты в каком районе Москвы живёшь? – спросила я тихо.

– На Кутузовском, – не поворачиваясь, ответила она. – А ты?

– Недалеко от Новослободской… – неопределённо протянула я.

Не хотелось признаваться, что живу не в модном районе. Разбужу в ней сноба – сама потом пожалею.

– Мне снилось, что мы столкнулись с птеродактилем, – призналась я. – С таким огромным, знаешь? Крылья кожистые, с перепонками.

– Это не сон, это правда, – мрачно ответила Марина. – Самолёт всё время так дёргается, будто от целой стаи птеродактилей улепётывает.

Я засмеялась, и словно в подтверждение моих слов нас опять тряхнуло. Внизу что-то загудело. Наверное, выдвигались шасси.

– На свидание, что ли, торопится! – возмутилась Марина. – Эй, поосторожнее, не дрова везёшь!

Эта неказистая шутка развеселила меня ещё больше. Меня охватило какое-то истерическое веселье, всё вокруг казалось нелепым и забавным: и старушка, которая вцепилась в спинку кресла перед собой, и дремавший возле меня лысый дядечка, и мадам, внимательно изучавшая рекламу в журнале, увешанная золотом с головы до ног. Но больше всего веселили Маринины комментарии, которые с каждой секундой становились всё более сатирическими.

– Знаешь, что мне скажет мама, когда увидит? Что у Тани самолёт никогда не опаздывал!

– А моя, – подхватила я, – моя мама сразу спросит: «Ты купила синюю юбку? А почему нет? Ну вот как теперь без синей юбки»… И правда, как?

– А потом моя скажет: «Ты наверняка голодная!» И возражать бесполезно: потащит в какое-нибудь кафе и набьёт меня едой по самые уши!

– Ой, а мои-то, ещё когда я в Испании была, поехали то ли за свининой, то ли за говядиной, в общем, решили срочно откормить чадо, отощавшее на испанских харчах!

Так мы веселили друг друга, упражняясь в остроумных догадках, до самого паспортного контроля. Впрочем, даже суровые пограничники не усмирили нас, а, наоборот, вызвали новый взрыв веселья. У багажной ленты мы толкались локтями, строили друг другу рожицы, замолкали на секунду, оглядываясь с деланым смирением, а потом снова принимались шутить и смеяться.

– Марина-а, – протянула я, когда мы наконец нашли свои чемоданы и покатили их к выходу. – У меня уже живот болит, хорош!

– Ты как в анекдоте, – откликнулась Марина. – Приходит человек к хирургу и говорит: «У меня живот болит!» А тот: «Давайте отрежем». Человек в ужасе убежал к терапевту и жалуется: «Я у хирурга был, на боль в животе пожаловался, а он: „Давайте отрежем!“». «Ох уж эти хирурги, – ворчит терапевт. – Отрежем, отрежем… Вот вам таблетки, два дня попейте, живот сам отвалится!»

Я захохотала так громко, что на меня обернулось полаэропорта. И тут услышала:

– Ма-ша!

И увидела маму с папой. Папа облокотился на железный заборчик, а мама нетерпеливо подпрыгивала рядом и махала руками. Я устремилась к ним, они – навстречу. Я вжала нос в мамино плечо, прихватила за шею папу. Такие тёплые, родные, домом пахнут… Но стоп!

– Погодите! Неудобно перед…

Я обернулась. Марины возле меня уже не было. Странная девушка. Исчезла не попрощавшись.

Ну ладно. Есть же «ВКонтакте», не потеряемся…

Сейчас самым главным было другое: родители поняли, что я повзрослела?