Кирилл Голованов - Матросы Наркомпроса

— Мой папаша полковник и воевал с басмачами, — сказал Бархатов. — Он тоже занят, но домой приходит. Могу его попросить.

Лека Бархатов не сказал тогда ничего плохого. И вообще придраться было не к чему. Но Тырва смотрел на него со свирепостью. Надо же так случиться, что сегодня его послали искать именно Бархатова…

Между тем пропавшие лыжники с помощью сторожа управились с закуской. На раскаленной чугунной конфорке снова засвистел чайник и стал плеваться живыми, как ртуть, пузырями. Куржак заметил, что заиндевевшее мохнатое окошко избы перестало просвечивать. Потом на нем заиграли багровые блики. Тревожная мысль о том, что пора идти и в школе их могут хватиться, вспыхнула и вместе с дымом отлетела в печную трубу. Еще могут подумать, что сдрейфил. Потом пир не был закончен. Было бы просто пижонством бросить это богатство на грубо сколоченном дощатом столе. Бархатов тоже украдкой посматривал на часы, но и ему казалось неудобным прекратить все разом. Что скажет Ковров?

«Ничего, — успокаивал себя Лека, — доложу командиру роты, что подвернулась нога и ребята помогали мне вернуться обратно».

Бархатов не знал, что такая наивная ложь не пройдет. Лыжня была обследована вдоль и поперек. На финише директор спецшколы и командир роты Оль обсуждали программу дальнейших поисков.

— П'едлагаю поставить на лыжи всю школу и п'очесать местность, — волновался Оль.

— Не хватало, чтобы еще кто-нибудь потерялся, — возразил директор.

— Мы те'яем в'емя. Они могут обмо'озиться.

— Раньше надо было думать, — оборвал директор. — Если обморозятся, вам в спецшколе не работать.

Ростислав Васильевич только махнул рукой.

— 'азве в этом дело? Мо'оз совсем осатанел. А мальчишки без шинелей.

— Напортачили, а директор отвечай, — ворчал Сергей Петрович.

— Ответим вместе, — успокоил его Оль. — Только сейчас необходимы конк'етные ме'ы.

В конце концов было решено дождаться возвращения Тырвы, а потом звонить в уголовный розыск и вызывать на помощь служебных собак.

Тем временем в сторожке чай лился рекой, и за разговорами никто не заметил, как наступил вечер. Говорили в основном Куржак и Генка, а Бархатов ограничивался репликами. Ведь рядом с ним сидели рядовые из его взвода. Стать с ними на один уровень было просто недопустимо и подрывало бы авторитет. Бархатов решил удивить ребят своей шапкой. На первый взгляд она казалась такой же суконной, форменной, со звездочкой на искусственной черной цигейке. Обыкновенной, да не совсем.

Снизу на стеганой сатиновой подкладке переливался атласным шелком разноцветный фирменный знак. Огромная заморская этикетка вопреки фактам утверждала, что Лекина шапка сшита не ленинградской фабрикой «Красный Октябрь», а где-то совсем в другом месте.

— Красивая штука, — восхитился Жорка. — Только зачем?

— Как тебе сказать? — снисходительно усмехнулся Лека. — Во-первых, теперь шапку невозможно перепутать. На вешалке они все одинаковые. Пока найдешь свою по биркам. А так взглянешь на донышко, и сразу ясно — моя.

Жора закивал. Быстро разыскать шинель или шапку в школьной раздевалке было проблемой.

— Во-вторых, — продолжал объяснение Бархатов, — шелк гигиеничнее. Я к бескозырке такую же пришил.

— Только и всего? — шмыгнул носом Гена Ковров. — Не понимаете вы формы, и сразу ясно, что не из морских фамилий.

— Подумаешь! — вскинулся Лека. Жора тоже посмотрел на Коврова с неодобрением.

— Подумаешь не подумаешь, а у меня бескозырка и без паршивой наклейки на сто очков вперед.

— Конечно, у тебя она не такая, как у всех, — иронически протянул Бархатов.

— Угадал, — неожиданно согласился Геннадий. Разговор начинал принимать интересный оборот.

Ковров уже однажды доказал всему классу преимущества морского способа стирки. Что же он придумал на этот раз? Генка поломался для приличия и наконец сообщил, что он давно уже носит не бантик, а самые настоящие матросские ленточки. Дело проще пареной репы. Надо достать ленту с любой надписью или купить в галантерее черной муаровой тесьмы. Но тесьма хуже, тогда на косицах не будет золотых якорей. Поверх на бескозырку натягивается короткая спецшкольная лента, а бантик пристегивается на кнопках. — Выходишь из школы на улицу, — говорил Генка, — за первым поворотом бантик в карман, а косицы, наоборот, из подкладки наружу.

Бархатов сначала презрительно щурился, но в конце концов согласился, что придумано неплохо. Тут Лека вспомнил о своей должности и строго предупредил: