Кирилл Голованов - Матросы Наркомпроса

Если бы Тырва так не торопился пройти всю дистанцию, он обратил бы внимание на одинокую сторожку у ворот дровяного склада и сильно упростил бы свою задачу. Откуда ему было знать, что именно сторожка привлекла к себе пропавших лыжников, когда им пришлось сойти с дистанции. Все произошло очень просто. Через два километра у Бархатова стал спадать плохо пригнанный ремень полужесткого крепления. Шедший вслед Жорка остановился, чтобы помочь, а Генка Ковров задержался потому, что давно решил сойти с дистанции.

Пока ребята возились с лыжами, весь второй взвод прошел вперед. Время было потеряно, и Бархатов понял, что в норму ему все равно не уложиться. Не может же он, помощник командира взвода, прийти к финишу последним.

«Это подорвет авторитет», — подумал Алексей и решил, что выполнит норму в другой раз.

А Жорке было досадно. Когда Бархатов споткнулся, Куржак решил, что тот подвернул ногу.

— Подтяни-ка ремень! — сказал ему Бархатов тоном, не допускающим возражений. Но заскорузлая кожа поддавалась плохо, а шила или перочинного ножа не оказалось.

— Давайте попросим у сторожа, — предложил Генка.

В избушке топилась «буржуйка». Огонь струился синими змейками за ее открытой железной дверцей. По комнате разливалось душное тепло с привкусом дыма и прокисшей овчины. Словом, здесь вопрос о шиле как-то сразу потерял актуальность. На печурке закипал чайник. Чайник подсказал Коврову новую идею. Он вызвался сбегать в магазин за пирожными. Лека нашел инициативу дельной и первым выложил десять рублей. Жорка на секунду замялся. Он живо представил себе объяснение с матерью, которая выдавала ему половину этой суммы на неделю. Но Бархатов и Ковров выжидательно молчали. Если Жорка оставит сейчас товарищей, его назовут «гогочкой». Лека Бархатов, когда еще показывал отцовские пистолеты, разрешил ему пощелкать курком. Он обещал достать патронов и пригласить пострелять. Но кто же зовет на такое дело маменькиных сынков?

Жора тряхнул головой и вынул свою пятерку с таким видом, будто у него их целая куча. Потом он стал рыться в других карманах, но, конечно же, ничего в них не нашел.

— Ладно, — разрешил Бархатов, — потом отдашь.

— Что за вопрос, — пожал плечами Куржак и с ужасом подумал о том, как ему влетит дома за такое транжирство. Но пути к отступлению были отрезаны.

— Подумаешь, выпьем чайку с пирожным, — успокаивал себя Куржак, — и еще успеем к построению.

Но, видно, Ковров слишком долго ходил по магазинам. Они находились неблизко. На финише поднялась тревога. Командированные на квартиры гонцы дома ребят не обнаружили.

— А ты почему не на соревнованиях? — спросила у Аркашки представительная мамаша Генки Коврова.

— У меня освобождение! — соврал Гасилов, переминаясь в прихожей. Мамаша так и не заметила, что на нем лыжные ботинки.

Получив эту информацию, Сергей Петрович окончательно разбушевался. В глубине души директор надеялся, что инцидент окончится грозной нотацией в его кабинете и распределением наказаний. Но здесь произошло нечто более серьезное. Без доклада в гороно не обойтись.

— Как вы воспитываете подчиненных? — наступал директор на Святогорова. — Вот вам и «мыслители». Чего они могли вытворить?

— Ума не приложу, — развел руками Михаил Тихонович. — Бархатов не мог нарушить дисциплину. Он любит командовать даже больше, чем требуется. Вы же ему благодарность объявляли…

— Когда он этого заслуживал, — процедил директор. — Не о нем ли мне докладывали? Отказывался стричься?

— Его можно понять. Стриженая голова никого не украшает. Едва удалось убедить.

— Убедить? — возмутился директор. — Он должен исполнять приказания без обсуждения.

— Я сторонник дисциплины сознательной, — не унимался Михаил Тихонович, — Алексей хороший мальчик. Энергичный, пользуется авторитетом в классе. Немного, правда, самолюбив.

— Военные люди должны уметь подчиняться, — бушевал директор, — а вы их уговариваете. Вот и, пожалуйста, результат.

— Должен заметить, что ученики только будущие военные. Их требуется еще воспитывать, — не соглашался Святогоров. — И потом бог леса не сравнял. Как можно равнять людей? Они тоже все разные…

Отпустив наконец Святогорова, директор стал обвинять военрука:

— Увлеклись строевой подготовкой, а физичеекуго пустили на самотек. Почему допустили соревнования на окраине города?

Радько улыбнулся. Сергей Петрович запамятовал, как сам утверждал маршрут лыжни. Маршрут был нанесен на специальный планшет и потом тщательно обвешён на местности флажками.