Наталья Баранская: Женщина с зонтиком

Софья Львовна взглянула на потемневшую воду, на небо, в котором истаивал розовый свет, на первый легкий туман, повисший у темного берега. Сказала: «Уж поздно, пора».

Она сказала это вслух, она часто говорила вслух, когда бывала одна. Усмехнулась: разговаривает сама с собой — дожила. Вспомнились забавные стишки:

Она шла пустым берегом, минуя нежилой дом, — проторенная тропка огибала крапивные кущи. Повторяла стихи вполголоса, под них хорошо шагалось:

Вдруг рядом зашуршали, засвистали камыши и возникли две темные фигуры в одинаковых плащах, стянутых в талии, в одинаковых очках, в руках одинаковые удочки. Непонятно кто — мужчины ли, женщины? Мужской голос воскликнул: «Вот это клев — успевай таскать!» Женский ответил: «У меня черви кончились, брось коробку».

Тут они сразу подскочили, запрыгали по траве, ловя мятущихся на лесках рыб. К ногам Софьи Львовны шлепнулись две рыбины и забились, задергались, задыхаясь. Отпрянув, она наскочила на ведро, полное рыбы, шуршащей в душной тесноте, шагнула в сторону и чуть не попала ногой в располосованные тушки, окруженные кольцом склизкой чешуи и розоватых внутренностей.

Софья Львовна брезгливо фыркнула, обошла рыбацкую стоянку и заспешила прочь. Она шла все быстрей и быстрей, наклонясь вперед, как бы рассекая головой воздух, и вскоре исчезла в туманной дымке.

На ужин ели жареную рыбу, приготовленную Дюшенькой, с помидорами, огурцами, укропом. Потом пили чай и разговаривали. Игорь отсел в сторонку, перелистывал журналы. В разговоре он не участвовал, думал об Ире. Рыбаки рассказывали о встрече на озере. Дюжины перебивали их рассказ вопросами:

«…Смотрим, несется Шлепалка… — Марширует… — И бормочет вслух… Как будто даже напевает… — Какой-то марш — там-па-па, па-па-там, там-па-па, па-па-там… — Да ну, какую-то чушь — «я себе, сам себе»… — Нет, это были стихи… — И конечно, с зонтиком? — … — Зонтик, сложенный, болтался на руке… — А тут ей под ноги летят две рыбы… — И она подпрыгнула и понеслась… — Нет, она сначала остановилась и выругалась… — Неужели выругалась?.. — Ну, чертыхнулась, заворчала… — Запрыгала возле ведра с рыбой и как рва-анет! — Понеслась, словно скаковая лошадь…»

Дюжин засмеялся:

— Значит, все правы: она и профессор, она же и сумасшедшая. А в общем-то Шлепалка.

Дюшенька вдруг сладко и громко зевнула: «Ой, простите!»

— Извините, господа, уже поздно. Вы устали, мы устали. Давайте уберем со стола. Кто у нас не работали Игорь не работал. Все трудились, Игорь — гулял. За дело, Игорек, за дело…

Дюжин взял со стула фартук в цветочках, надел на Игоря и подтолкнул его к столу.

Время шло, уходило лето, заканчивались каникулы.

Ира вернула в библиотеку Достоевского, так и не дочитав. Они с Игорем катались на лодке, гуляли, ходили к дальним озерам. Оба увлекались фотографированьем, «Промышляют слайды», — говорил Дюжин. Это увлечение спасло их от ссоры и даже сблизило.

Игоря тянуло к девушке — он все пытался обнять ее за плечи, взять за руку, поцеловать. Она отстранялась — сначала легко, необидно. Потом с раздраженьем, резко, И наконец сказала:

— Что ты ко мне липнешь, как муха к варенью?

Он обиделся. Три дня бродил с утра до вечера один — скрывался. Потом не выдержал: совместные прогулки возобновились. Ира попросила научить ее фотографировать. Теперь она была не только милой моделью на фоне пейзажей, но и сметливой ученицей.

Природа этих мест, им непривычная, предлагала множество интересных слайдов. С высоких холмов открывались дальние земли. Зеленые луга чередовались с желтыми полями и коричневыми сенокосами, всюду были вкраплены голубые или свинцово-серые пятна озер, пологие возвышенности сменялись крутыми, похожими на куличи, холмами в темных шапках еловых лесов. И везде рассыпаны оглаженные ледниками валуны.

Когда они смотрели на все это сверху, с какой-нибудь высоты, и видели сразу небо со вздутыми облаками и землю с бегущими тенями этих облаков, казалось, что они тоже летят. С криком пускались они наперегонки вниз, прыгая, скользя на ногах по травянистому склону.