Валентина Седлова - Женщина с зонтиком и перспективами

Я шла по улице в самом дурацком из всех возможных настроений. Нет, не случилось ничего такого, о чем бы вы могли подумать: меня не выгнали с работы, на мой кошелек с мобильником не польстился ни один карманник, и даже дорогущие итальянские колготки (о чудо!) за целый день беготни так и не соизволили пустить хоть одну тонюсенькую стрелочку. Причиной печали был мой бой-френд Толя. Себя он, правда, к месту и к не к месту гордо именовал «гражданский муж», вызывая у меня то приступы раздражения, то безумного веселья. Смотря по ситуации. Я как раз собиралась сегодня вечером сказать ему, что дорогам нашим лучше бы разойтись в разные стороны, но эта сволочь опередила меня, позвонив на работу и радостно поведав, что он начал ремонт в квартире. Так что все мои надежды на скорое прощание с Толиком в момент лопнули мыльным пузырем.

Чувствую, что после таких сумбурных объяснений, вы окончательно запутались. Почему я не могу распроститься с Толиком после начала ремонта? Откуда взялся этот самый Толик? И кто я сама такая, собственно говоря?

Отвечаю с конца. Я — Лиза. Свободная девушка двадцати четырех лет от роду, владелица роскошной трехкомнатной сталинской квартиры в районе метро «Университет», в настоящее время — сценарист, один из «жизнелюбивых» авторов мыльного опуса под названием «Жизнь и любовь». Что, совсем ничего не понятно? Ладно, тогда попробую рассказать обо всем подробно. Сделаю, как говорят у нас на работе, флэш-бэк [1] От английского flash-back, на жаргоне кинематографистов — вставная сцена воспоминаний, снов или мечтаний героя, или описание предшествующих основному действию событий — «а было это так…». , то бишь откат в недалекое прошлое. Только учтите: продюсеры его, как правило, недолюбливают и временами бьют за это по рукам.

Моя семья немногочисленна, и состоит из дедушки-академика, родителей и меня, любимой. Родители, оба доктора наук, ученые (правда, до определения «ученый с мировым именем» еще не дослужились), сейчас безвылазно торчат в Штатах и время от времени совершают кавалерийские наскоки с целью затащить меня туда же. Бр-р. Наши представления о том, как должна строиться карьера и жизнь, мягко говоря, не совпадают по всем пунктам. Дедушка-академик, контуженный в войну, с ранней весны и вплоть до морозов живет на даче, предаваясь безобидным увлечениям вроде грибной охоты и выращивания супер-моровки и мега-тыкв. К сожалению, с возрастом его контузия заявила о себе в полную силу, поэтому дедуля большую частью пребывает в счастливом маразме и полной уверенности, что он — главный герой книги Стивена Кинга «Зеленая миля», вынужденный проводить остаток своей жизни в доме престарелых, чем здорово шокирует соседей по дачам. Но о дедушке позже. Главное во всей этой ситуации то, что нынче я являюсь полновластной хозяйкой вышеупомянутой квартиры. То есть, живу практически с королевской роскошью. Москвичи меня поймут. Хоть Булгаков и небезосновательно считал, что квартирный вопрос их испортил, зато они точно знают цену квадратным метрам, не отягощенным обилием родственников и соседей.

Теперь о работе. На самом деле с моей семейкой поступить во ВГИК на сценарный было столь же нереально, как разбить посреди Красной площади фруктовый сад. Единственную поблажку, которую я смогла выторговать, полгода подряд закатывая матушке качественные истерики, так это милостивое разрешение поступать не на химический или физический, а на экономический факультет. На этом поблажки закончились. После пяти лет учебы я стала обладательницей красного диплома по специальности «мировая экономика», хотя про себя искренне удивлялась, как мировая экономическая система еще умудряется худо-бедно функционировать и при этом еще не развалилась к чертям собачьим. Правда, сомнениями своими я благоразумно не делилась ни с однокурсниками, ни, упаси Бог, с преподавателями. В общем, поступать в аспирантуру я отказалась наотрез. Экономическая наука могла спать спокойно и не бояться того, что пострадает от меня и моих паникерских домыслов.

Чтобы отвязаться от предков, заламывающих руки в трагедии, что в семье появилась белая ворона, презревшая науку, то есть я, пришлось устроиться на работу. Естественно, секретарем-референтом — а кем же еще? Полгода, проведенных в совместной америкосо-отечественной фирме, убедили меня в том, что экономика, как сфера приложения моего не научного, но трудового энтузиазма, меня тоже совершенно не радует. Поэтому первым самостоятельным шагом за всю жизнь стало увольнение из референтов и переход в свободные художники. Родители обиделись окончательно и отказали в финансировании.