Игорь Неверов - Антарктика

— Тогда, как «Двадцать восьмой» с «Тридцаткой» за одним китом охотились! — не сдавался Эдик Логвин.

— Тоже было, — вздохнул боцман.

И все взглянули на меня. Почти безнадежно, правда.

Я судорожно пытался ухватиться хоть за какую-нибудь мало-мальски смешную историю, вспомнить хоть анекдот! Но, от лихого шторма, что ли, в голове все перемешалось, и ударами волны о борт на поверхность памяти выталкивало обрывки отнюдь не веселых эпизодов.

Потехин — тот, что вошел, дожевывая бутерброд, — неожиданно нарушил затянувшееся молчание:

— Штормяга, а «Девятка» передает — тюленя видели.

— Какого еще тюленя? — с хмурым недоверием спросил Эдик Логвин.

— Моржа! — сорвавшись с места, радостно закричал я.

Закричал потому, что почувствовал, как она, наконец, медленно всплывает во мне — долгожданная веселая история, слышанная мной от работающего в кино товарища…

В январе, когда даже в Одессе ртутный столбик оказался не на высоте, кинорежиссер Востриков хлопнул ладонью по спине своего ассистента:

— Эврика! Наш герой будет купаться.

Ассистент Сеня Жилкин выхватил блокнот и нажал на кнопку многоцветного карандаша:

— Купаться. Понятно!.. Ванна? Душ?

Режиссер схватился за голову и застонал:

— Ох, Сеня, Сеня!.. Доведете вы меня до второго инфаркта. Никакого полета мысли! Прет забытовление… Какая-может быть ванна? Какой душ?.. Наш герой купается в море. Понятно? «А волны кипят, и пенится вал», — с трагическим подрагиванием в голосе запел режиссер.

Сеня Жилкин спрятал блокнот и всхлипнул.

— Ага! — обрадовался режиссер. — И вас пронялр?

— Актер Чичкин умрет, — тихо ответил Жилкин, доставая платок.

— Возможно, — согласился режиссер. — Но зато какой кадр, родится? Что… Вы серьезно думаете, что… Чичкин… того?

— Умрет. — Жилкин кивнул и грустно высморкался. — У Чичкина печень, радикулит и двойняшки недавно родились.

— М-да-а… — Режиссер прикусил губу — Хлипкий пошел народец!.. Ну хорошо. Найдите мне дублера — «моржа».

— Моржа?

— Ну да. Найдите зимнего купальщика с фигурой Чи-чкина. Мы его снимем со спины.

На следующее утро Сеня Жилкин бродил по пустынному пляжу.

«Моржи»-то были. Даже двух «моржих» к своему удивлению увидел Сеня. Одна из них неторопливо выходила из густой с кусочками битого льда воды в куцем купальничке «бикини», и Сеня с ужасом отметил, как капли воды на ее треугольных трусиках тут же превращались в слепящие кристаллики льда. Жилкина передернуло. На секунду вспыхнула рыцарская мысль — предложить девушке свое пальто на ватине. Но Жилкин не был уверен, что «моржиха» правильно истолкует его порыв. К тому же надо было искать «моржа» с тонкой и сутулой фигурой актера Чичкина.

Уже покидая пляж, Жилкин обратил внимание на торчащего с удочкой на обледенелом причале сухощавого деда. Спина рыболова показалась Жилкину подходящей. Оставалось выяснить: согласится ли дед быть «моржом»?

Сторговались довольно быстро. На десяти рублях плюс поллитра.

— Горилки с перцем, — выставил дед обязательное условие. — Закусь — моя, из дома прихвачу.

На следующий день, пока операторы нацеливали на ледовую кромку припая мертвенно-фиолетовые лучи юпитеров, от чего зимний пляжный пейзаж принимал совершенно леденящий душу оттенок, дед-дублер, облокотившись о перевернутый баркас, потягивал перцовую горилку.

— Может быть, лучше после? — несмело спросил Сеня, кивнув на полуопорожненную бутылку.

— И на после хватит, — отмахнулся дед пунцовым помидором домашнего соления.

У самого баркаса скрипнула тормозами «Волга». Режиссер Востриков стремительно вышел из машины, остановился перед дедом и сразу сморщился.

— Сеня! — трагически воскликнул режиссер. — У товарища же борода! Он не смонтируется с Чичкиным. Зачем нам борода? Бороду сбрить!

— Такого уговору не было! — решительно запротестовал дед и торопливо отхлебнул перцовки. — Бриться я не согласный…

— Вы же сказали — он нам нужен только со спины, — напомнил режиссеру Жилкин.

Режиссер вздохнул, досадливо махнул на Сеню рукой и подошел вплотную к «моржу»-дублеру.

— Значит так… Вы решительно входите в море…

— Да уже как договорились, — кивнул дед, аккуратно закупоривая бутылку свернутой из бумаги пробкой. — Окунемся, раз надо пострадать…

— Приготовиться! — на весь пляж закричал режиссер.

Жилкин схватил ассистентскую хлопушку.