Владимир Митыпов - Инспектор Золотой тайги

Трясущимися руками он совал Звереву какой–то истрепанный донельзя, протертый на сгибах листок. Алексей нехотя взял его, развернул, пробежал глазами. Удивленно хмыкнул, прочитал еще раз и вдруг расхохотался.

– Как я мог забыть! — воскликнул он.— Это же Золотая тайга, где все возможно! Василий Галактионович, вы больше не хозяин Чирокана, и ваше производство в миллионеры отменяется. Вы развенчаны точно так же, как Жухлицкий. Оба вы в равной степени самозванцы и воры, только тому повезло больше — он свое успел урвать!..

Зверев снова стал серьезен, еще раз перечитал Васькину бумагу и вдруг обернулся к Дандею, который, лежа на куче грязного тряпья, спокойно посасывал пустую трубку.

– Дандей, вы из какого рода?

Охотник недоуменно моргнул, вынул изо рта трубку, подумал и покачал головой.

– Не понимай…

– Ну… есть Чильчагирский род и… другие. Вы из какого?

– А! — Дандей заулыбался.— Я киндигир…

– Я так и думал! — весело заявил Зверев.— Вот бумага, сорок лет назад заверенная печатями канцелярии генерал–губернатора Восточной Сибири. Она адресована вашему дяде, Василий Галактионович, и, так сказать, на всякий случай извещает его о том, что прииски его, находящиеся в Золотой тайге по речкам Чирокан и Гулакочи, «имеют быть на землях, принадлежащих орочонам Баунтовского острога Киндигирского рода». Вот так! Миллионер–то у нас, оказывается, вы, Дандей. Чирокан принадлежит вам. И тут, полагаю, революция и все ее законы окажутся на вашей стороне. Вы свой миллион, думаю, получите.— Моя не понимай,— повторил Дандей.

– Не прикидывайся! — обиженно буркнул Васька.— Все ведь понимаешь, лешак таежный… Как же оно выходит–то?.. Не, тут, паря, что–то неладно… Ему, значит, миллион, а нам с Жухлицким кукиш с маслицем?.. Торговали, значит, кирпичом, да остались ни при чем…

Васькины миллионные претензии остались недосказанными. В подвале вдруг стало шумно, послышались голоса, смех, топот ног. Дверь тягуче заскрипела, отворилась. Вошли Жухлицкий, представитель «Временного правительства» и Кудрин.

– Господин Зверев! — оживленно заговорил представитель.— Рад засвидетельствовать: вы свое обязательство исполнили в точности. Присутствуя при волнующем изъятии сего драгоценного металла…

– А я со своей стороны свидетельствую, что вы низкие лгуны! — перебил его Зверев.— Почему вы сказали, что Очир здесь?

– Ах, вот вы о чем! — засмеялся Зоргаген.— Путаница вышла, знаете ли. Да и счастье его, что сумел удрать. Ей–ей, казачки б его пристрелили.

– Полагаю, Василий Галактионович теперь свободен? — обратился Зверев к Аркадию Борисовичу.

– Какой еще Галактионович? — не понял Жухлицкий и вдруг расхохотался.— Ах, разумеется же, разумеется… «Галактионович!» Ха–ха!

Энергичным движением руки Зверев оборвал его веселье.

– Господа, у нас, кажется, была договоренность на освобождение двух человек?

– Если вы имеете в виду себя…— начал представитель «Временного правительства».

– Отнюдь! Я имею в виду вот этого человека — охотника Дандея, который содержится здесь без всяких оснований.

– Следствие по его делу еще не закончено,— вмешался комиссар милиции.— А посему я должен…

– Вздор, вздор! — бесцеремонно перебил его Жухлицкий.— Охотник может идти домой. Да и тех двоих тоже можно теперь отпустить. Эй, кто там! — крикнул он, оборачиваясь.— Выпустить сумасшедших! Пусть скорее убираются отсюда. И ты тоже! — Аркадий Борисович указал Ваське на выход.

Купецкого Сына не пришлось просить дважды. Он подхватил полы борчатки и юркнул в дверь.

– А вот что касается вас, уважаемый господин Зверев,— с иезуитской улыбочкой сказал Зоргаген,— то тут возникли некоторые дополнительные обстоятельства…

Кудрин встрепенулся, словно пес, учуявший дичь.

– Вы обвиняетесь в нижеследующем,— важно заговорил он гнусоватым голосом судейского крючка.— В злостном подстрекательстве рабочих к захвату и последующему утоплению драги, принадлежащей всеми уважаемому гражданину Жухлицкому; к захвату ряда приисков, принадлежащих Жухлицкому же, и разграблению имевшегося там имущества; а также в разбойном нападении на служащего вышеупомянутого Жухлицкого и нанесении оному увечья, каковое выразилось в отсечении левого уха…

Несмотря на серьезность своего положения, Алексей не мог удержаться от смеха.

– Послушайте, господин Жухлицкий, ведь вы же как-никак умный человек,— неужели вас устраивает подобный фарс? Аркадий Борисович лишь смиренно развел руками.