Владимир Митыпов - Инспектор Золотой тайги

– Экий вы… постоянный в своих привязанностях,— Алексей через силу засмеялся.— Едва изволили встать из гроба, как опять за свое: золото, золото, золото…

– Понимаю ваш сарказм. Для вас, горного инженера, золото всего лишь некое сырье, химический элемент, а для меня, презренного буржуя, это, разумеется, идол, предмет алчбы. Пусть так. Согласен, иронизируйте на здоровье. Но примите во внимание два пунктика. Первое — это золотце похищено у меня. Трагедия на Полуночно–Спорном получилась именно из–за него. А второе — я намерен употребить его на патриотические нужды.

– Вот именно,— подхватил родственник.— Я готов это подтвердить.

– Пустой разговор, господа,— Алексей оперся затылком о прохладную стену и устало закрыл глаза.— Золота вы не получите. После Полуночного его цена возросла на одиннадцать человеческих жизней. Теперь оно уже не просто золото, а некий символ, памятник, если хотите…

– Желаете стать двенадцатым? — вкрадчиво промурлыкал меховщик.— Не советую. Вашего самопожертвования никто не оценит. Его попросту не поймут–с, к тому же умирать вы будете трудно, очень трудно. Это я вам обещаю.

– Ну, ей–богу, Алексей Платонович, неужели вы жизнь свою молодую цените дешевле этих, тьфу, трех пудов золота? Ну, будьте же благоразумны, черт побери! — почти умоляюще воскликнул Жухлицкий.

– При чем тут золото! — поморщился Зверев.— Честь дорога, честь, господин Жухлицкий.

– Вы дворянин? — неожиданно спросил Зоргаген. Зверев насторожился.

– Какое это имеет значение?

– О чести вдруг заговорили,— Зоргаген усмехнулся.— Впрочем, все это вздор!.. Вы ведь не отрицаете, что золото где–то у вас?.. Можете не отвечать, и так ясно.

А посему открываю карты. Упомянутое золото Аркадий Борисович намерен передать нам, Временному правительству автономной Сибири, как свой вклад в дело борьбы с большевизмом. И коль скоро вопрос поставлен так, я вынужден быть беспощадным в выборе средств. Заметьте это. Что я сейчас делаю? У нас есть еще двое, причастные к той же истории с золотом,— ваш спутник, а второй…

– Васька,— подсказал Жухлицкий.— Купецкий Сын.

– Благодарю вас,— улыбнулся Зоргаген и снова повернулся к Звереву.— Этих двоих я пристрелю собственноручно. На ваших глазах. А вас мы отпустим. Вот и все. Спрашивается: как вы будете жить дальше, отчетливо сознавая в душе, что могли бы спасти их, но не сделали этого?

– Черт побери! — пробормотал ошеломленный Зверев.— Вы дьявол во плоти!

– Война, господин Зверев, война!— Меховщик закурил и с видимым удовольствием пустил витиеватую струйку дыма.— Ну–с, как вам цена?

– Если я еще питал какие–то иллюзии в отношении подобных вам господ, то теперь, кажется, окончательно от них излечился.

– Значит, согласны? — быстро спросил Жухлицкий.

– А что ж мне остается делать? — буркнул Зверев.

– Не огорчайтесь — сей добрый поступок на том свете вам непременно зачтется. Итак,— Зоргаген оживленно потер руки,— где же он хранится, презренный металл?

– Позвольте, позвольте! — запротестовал Зверев.— Сначала вы должны отпустить этих людей.

– Э, нет! — Зоргаген, смеясь, погрозил пальцем.— Вы забываете, условия диктуем все–таки мы, а не наоборот. И вообще, как говорят наши друзья американцы, в бога мы верим, а все остальное — наличными.

– Алексей Платонович,— вмешался Жухлицкий,— нам вовсе не нужны ни вы, ни ваши люди. Как только мы получим золото, сразу же отпустим вас на все четыре стороны.

Зверев искоса глянул на него.

– Для недавнего покойника вы удивительно рассудительны. Особенно учитывая то, что не далее как позавчера были без головы.

Зоргаген расхохотался. Кисло улыбнулся и Жухлицкий.

– Кстати, Аркадий Борисович, кого это вы подсунули вместо себя? Вы же убийца, господин Жухлицкий.

– Ну, хватит болтать! — Меховщик стал серьезен.— Или вы раздумали?

За окнами уже рассвело. Где–то неподалеку свежим утренним голосом прокукарекал петух. Замычала корова. Лениво и добродушно брехнул пес. От этих будничных мирных звуков как бы некая пелена спала с глаз, и происходящее здесь, в полутемной прокуренной комнате, предстало во всей своей злой нелепости: вчерашний покойник, меховщик с повадками палача, и он, Алексей Зверев, обменивающий человеческие жизни на золото. Абсурд, абсурд!..

Выслушав объяснения Зверева относительно тайника в избе Турлая, Жухлицкий позвал казаков и велел отвести его в подвал.

– Не падайте духом, Алексей Платонович,— дружески напутствовал он.— Как только золото будет здесь, вас сразу же освободят. Захотите — даже вместе позавтракаем.