Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

В крематории она потеряла сознание.

Пришла она в себя от тепла, которое разлилось по всему ее телу. Она открыла глаза, увидела седую голову Желвакова и ощутила запах вина на губах. Потом ее слух уловил знакомый, ставший родным, спокойный басовитый голос члена Военного Совета:

— Дочь генерала отправите с провожатым домой. Ей тяжело будет продолжать служить там, где все ей будет напоминать об отце.

— Я не поеду домой, — приподнялась с кушетки Валя и оправила гимнастерку.

— А как же мама? — испуганно спросил чей-то девичий голос.

— Мама... она поймет.

Член Военного Совета посмотрел на Валю, его очень утомленное лицо просветлело, глаза загорелись. Он подошел к Панфиловой и прижал ее к груди, как родную дочь.

— Все мы сыны и дочери одной матери — Советской Родины, — звучно произнес он, — и мы будем защищать ее грудью от всех врагов. Всегда.

Ни днем, ни ночью не смолкала битва за Москву. Подступы к столице опоясывались проволочными заграждениями, противотанковыми рвами, надолбами. Дивизии, оборонявшие Москву, дрались за каждый метр земли, за каждый домик в колхозном селе, за каждый кустик на лесной опушке, искромсанной снарядами, минами, авиабомбами.

— Раздавим... раздавим! — рычали танки Гудериана.

— Наше дело правое, — победа будет за нами! — летело над бойцами, перекрывая гул сражения, и они снова и снова бросались в яростные контратаки.

Захлебывались черной кровью фашистские автоматчики, с разбега спотыкались и замолкали меченые черными крестами танки, падали с неба, чадя и предсмертно воя, «мессеры» и «юнкерсы»...

В один из таких дней из всех полков и подразделений были вызваны представители в штаб дивизии. Прямо из окопов прибыли они туда. Выстроили их в лесу, под огромными заснеженными соснами, на расчищенной от снега площадке. Сюда глухо доносились орудийные раскаты, а пулеметов не было слышно вовсе. Полковник Серебряков в глубоком торжественном молчании опустился на правое колено и принял из рук члена Военного Совета красное полотнище — гвардейское знамя дивизии. Его обнаженная, особенно белая на фоне алого шелка голова склонилась, он поцеловал знамя. Потом знамя развернули и пронесли перед всем строем. В верхнем углу его, почти у самого древка, горел рубином орден Красного Знамени.

Когда замерли слова клятвы на верность Родине, член Военного Совета встал посредине площадки и низким звучным голосом сказал:

— Товарищи гвардейцы, Верховное Главнокомандование Красной Армии удовлетворило вашу просьбу. Вашей дивизии присвоено имя Героя Советского Союза генерал-майора Панфилова.

Когда он дочитал Указ о посмертном присвоении звания Героя Советского Союза генералу И. В. Панфилову и строй облетели его заключительные слова: «Будьте достойны имени своего генерала!» — сосны дрогнули от богатырского клича гвардейцев...

В штаб артиллерийского полка Береговой ехал вместе со Стуге.

— Помнишь нашу встречу в крепости? — вдруг спросил Сергей.

— Помню, еще бы.

— Значит — гвардейцы?

— Гвардейцы, Сережа, панфиловцы.

Сблизив коней, они крепко пожали друг другу руки.

У самого штаба полка Сережа тихо проговорил:

— Эх, Цыганка нет... Сегодня напишу ему.

— Ну, как его здоровье?

— Рана оказалась серьезной, но, пишет, скоро вернется. Где только нас найдет?

— Вернется — он везде найдет свой полк.

Обо всем этом Береговой вспомнил теперь, глядя на Сережу Стуге, который несколько минут назад появился в его блиндаже озабоченный, молчаливый. С тех пор как Стуге назначили оперативным помощником начальника штаба полка, друзья встречались чаще.

Стуге по-прежнему энергичен, здоров и силен, однако во всех его движениях появилась несвойственная ему порывистость и даже нервозность. Сережа стал молчаливей и сдержанней, но иногда эта сдержанность все же прорывалась бурной вспышкой гнева или восторга. И никогда уже не разглаживалась глубоко врезанная в лоб складка тревоги и забот.

Сейчас складка особенно резко обозначилась. Невесело и Береговому: давно прошел назначенный час прибытия четвертой батареи, а ее нет... Батарее приказано было прикрыть отход арьергардного батальона через Истринское водохранилище и возвратиться в дивизион. Батальон уже окопался на восточном берегу, а «четверка» пропала. Курганов приказал разыскать, выручить ее...

Береговой и Стуге, увешанные противотанковыми гранатами, отправились во главе крошечного отряда на розыски. По льду Истринского водохранилища летел, пронзительно посвистывая, холодный ветер. Он гнал струи легкого колючего снега по гладкому ледяному насту, и в наступающих сумерках они казались серебряными.