Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

— Только теперь уж не вашей, а нашей дивизии, дорогой комиссар, — с упреком поправил его Береговой.

Усанов виновато улыбнулся:

— Замечание совершенно справедливое... Ты знаешь, — тут же добавил комиссар, как-то естественно переходя на «ты» и, должно быть, высказывая свою давнишнюю думу, — на фронте мне очень редко приходилось встречать плохих людей. Здесь все словно отбросили дурные стороны своего характера.

— Дружба — это то, что воспитано в нас хорошего. Оно — это хорошее — цементирует и дисциплинирует.

Последнее слово Береговой произнес без задней мысли, но Усанов повернулся к нему и горячо сказал:

— Здесь ты правильно заметил. Дивизион наш именовался отдельным, был армейского подчинения и, честно говоря, дисциплинка у нас за последнее время расшаталась. После Чапаева у нас часто менялись командиры дивизиона. Твой предшественник — неплохой командир, но штабного склада, не сумел взять в руки людей. Тут тебе придется основательно поработать.

— Поживем — увидим, — уклончиво отозвался Береговой.

Они вошли в полуразрушенный дневной бомбежкой домик, где разместился штаб полка. Курганова не оказалось. Лисовский велел Береговому обождать командира полка и, позвав Усанова, прошел с ним во вторую комнату. Пока они беседовали, Береговой жадно курил и отогревал затекшие ноги, прислонив промокшие валенки к жарко натопленной русской печке.

Когда появился Курганов, Береговой не заметил. Он подошел к печке и тоже прислонил красные с мороза руки к нагретому кирпичу.

— Ну как, приняли дивизион? — спросил он.

— Принял, товарищ подполковник.

— Хорошо... хорошо. Что у вас ко мне?

— Просьба, товарищ подполковник.

— Какая?

— Переведите ко мне в дивизион старшим на одну из батарей Макатаева.

— Еще что?

— И связиста Нуркенова.

— А Семирека оставляете мне?

— По уставу командирский конь всегда остается при своем командире, — твердо парировал намек Курганова Береговой.

Подполковник подошел к нему вплотную:

— Просьбу вашу удовлетворяю. Карту! — обратился он к своему начальнику штаба и, сгорбившись у стола, продиктовал Береговому боевое распоряжение.

Выйдя на морозный воздух, Береговой ощутил прилив горького одиночества и тоски. Ему так хотелось заехать в родной второй дивизион к товарищам, которых он знал и любил, но нельзя... нельзя. Впереди столько работы, а времени почти нет.

И в который раз, вскочив в седло верного Семирека, Береговой ехал рысью по снежной лесной тропе, окруженный холодом и ночью, чтобы где-то в сарае, в сторожке ли, просто ли под густым шатром сомкнутых сосен собрать командиров батарей, передать им приказ Курганова и потом встать рядом с ними в новом яростном бою, который вот-вот грянет опять.

Пока передвигали орудия на новые позиции, а разведчики и связисты устраивались в передовых окопах стрелков и организовывали наблюдательные пункты, Береговой заехал в штаб дивизиона, который перебрался уже в деревню Соколово, расположенную среди густого леса, прямо на большаке.

Усанов встретил его приветливой улыбкой.

— Вот хорошо, что заехал. Тут наш повар блинов наготовил.

— Признаться, блины люблю прямо со сковороды, — в тон комиссару отозвался Береговой.

— Мы это дело единым духом организуем, — выпрямился над печкой лоснящийся маслом и потом боец в самодельном переднике поверх гимнастерки.

И точно, не прошло и двух минут, как на стол, накрытый полотенцем, упал ноздреватый, румяный блин. Но не успел Береговой прикоснуться к блину, как за стеной дома, совсем рядом, раздался оглушительный взрыв, и повар на его глазах провалился, если не сквозь землю, то сквозь дощатый пол. Второй взрыв раздался где-то в стороне, и тотчас же у печки, ловко поддевая сковороду, снова засуетился невесть откуда появившийся повар, назидательно ворча:

— Страх тут ни при чем, а беречь себя от дурного несчастья каждый боец обязан...

— Ты, Егор, поменьше философствуй, а побольше блинов подавай. Командир дивизиона торопится, — улыбнулся Усанов.

— За нами остановки нет.

И новый румяный кружок легко упал на полотенце.

Взрывы больше не повторялись. Должно быть, случайный немецкий самолет налетел на село и сбросил бомбы. Наступила теплая тишина, и так вкусно пахли блины, что на минуту забылась война.

— Я с тобой, — проговорил Усанов, вытирая кончиком полотенца полные, влажные от масла губы.

— Нет, комиссар, ты останешься на огневых.

Так поступить Берегового заставил не совсем приятный для него боевой порядок дивизиона. Дело в том, что Курганов приказал занять огневые позиции на опушке леса, как раз против Соколово, а наблюдательные пункты — через шоссе, в стороне от основных позиций, чтобы защищать левый фланг от внезапного удара по Соколово. Береговой отлично знал: на шоссе немцы непременно бросят свои танковые колонны, и он рисковал оказаться отрезанным от огневиков. Оставить орудия без старшего командира невозможно. При необходимости Усанов должен будет вывести батареи из-под неожиданного удара.