Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

В сарае, когда Береговым начала овладевать сладкая дрема, к нему неожиданно прижался Нуркенов и зашептал:

— Большое спасибо вам за рекомендацию. Вчера вечером меня в партию приняли. Только жалею — от своих пришлось уйти.

— Мы всюду свои, Аямбек. Поздравляю тебя и радуюсь — Береговой молча пожал руку связисту. И так хорошо стало у него на сердце! Но оба они тосковали в эту минуту о друзьях, скучали по родному для них второму дивизиону.

Невольный прогноз начальника связи дивизиона оправдался. За этот день боя, самый тяжелый и неприятный для Берегового, телефонная линия умолкала не менее ста раз. Только по непрерывному реву немецких танков и грохоту разрывов он мог догадываться, что от Соколово остались одни развалины.

— Нуркенов, — обратился Береговой к своему связисту, — иди на линию. Устрани порывы, выясни, где начальник связи.

Связист вышел, вскинув контрольный аппарат, но вскоре возвратился. Полушубок его был расстегнут, шапка сдвинута на затылок.

— Товарищ командир дивизиона, в Соколово немцы.

Наступила тишина, и сразу стали ненужными и наблюдательный пункт, и телефонная линия, и окопы, которые успели отрыть за ночь стрелки.

— Что будем делать? — обратился к Береговому командир роты.

Береговой-то знал, что ему делать: ему любой ценой надо пробиться к батареям, там его ждали с таким же вопросом. Он сказал об этом командиру роты.

— А вы вместе с Ковалевским проскочите, — неопределенно закончил он. Неопределенно потому, что мозг сверлила одна мысль: а как же быть с предписанием — без письменного приказа не отходить? Но как, кто теперь доставит этот приказ?

И вдруг в сарай вошел молодой красивый командир. Береговой узнал в нем инструктора политотдела дивизии Евгения Иванова, который давно зарекомендовал себя как бесстрашный человек, и его всегда посылали выполнять самые опасные и ответственные задания.

— А, вот где вы! — радостно проговорил политрук, широко раскинув руки, словно намереваясь обнять всех сразу. — Собирайтесь и марш за мной.

Гора с плеч! Береговой заторопился. Он хотел засветло перебраться через шоссе и отыскать дивизион. Ковалевскому он отдал приказ, как ему следует поступить.

— Я с вами пойду, — выслушав, решительно заявил тот. Говорил он это не только по долгу службы, но и по велению сердца, однако Береговой твердо заявил:

— Нет, Ковалевский, вы пойдете с пехотой и выведете управленцев. Со мной — ординарец и... да, вот Нищета еще пойдет со мной...

Они шли по лесу, целиной. Вечер бродил меж стволов, но верхушки сосен еще золотили косые лучи заката. По мере приближения к Соколово лес наполнялся какими-то конниками, повозками, в небе кружили бомбардировщики. Кавалеристы вели лошадей в поводу, не обращая внимания на беспорядочную бомбежку. На повозках раненые, видно, кавалеристы недавно побывали в каком-то деле и теперь пробирались к своим.

Когда Береговой и его спутники вышли на опушку, напротив Соколово, совсем стемнело, и чужой, нерусский говор отчетливо доносился до них. Осторожно брели они вдоль опушки на восток, а по шоссе в том же направлении двигались немецкие солдаты, повозки, кухни. Затаившись у изгиба оврага, артиллеристы решили выждать удобный момент. И вот этот момент наступил. Прошла очередная группа немцев, шоссе опустело, и только где-то далеко, почти у Соколово, слышался неясный шум. Они побежали к шоссе, как только можно было бежать по снегу, который доходил до колен. Но когда нога почти ступила на накатанный снег, со стороны Соколово на дьявольской скорости вырвался танк. Артиллеристы едва успели упасть, а танк уже пролетел, и орудие его, повернутое в сторону немцев, раз за разом выбрасывало термитные красные снаряды. За первым танком мчался второй, третий, и гусеницы последнего, скрежеща и взрывая снег, едва не перемололи лежащих. Там, впереди, куда умчались танки, возникла беспорядочная стрельба, раздались крики, но все это Береговой слышал, кубарем катясь по склону, туда, где должен был стоять дивизион.

— Ну и дал он им, — услышал он голос Нищеты, когда они уже снова пробирались по лесу навстречу немецкому потоку, только по противоположной стороне.

— Кто, кому? — машинально спросил Береговой. Мысли его были устремлены вперед.

— Да ведь первый-то танк был наш, а за ним немецкие гнались. Вот он и отстреливался. Эх, и потоптал же он фашистов, которые шли впереди. Слышали крик? И откуда он, милый, такой взялся? — ласково восхищался Нищета. «Да ведь это же наш Т-34», — подумал Береговой, пробираясь сквозь ветви, а его новый ординарец Топорков после короткого молчания резюмировал: