Владимир Корчагин - Путь к перевалу

Люся не поняла:

— Почему беленький?

Рядом с Кравцовым сидел и старательно записывал лекцию смуглый темноволосый паренек.

— Такая у него фамилия. А там вон, в первом ряду, с краю — тоже начальство. Профорг! Фарид Ибрагимов. Заноза! Зато рядом с ним — золото-парень: Костя Славин. Перворазрядник! Силища — во! А душа — котенка не обидит. Вот и все наши знаменитости… Тебя-то как зовут?

— Люся.

— Меня — Света. — Соседка дружески толкнула ее плечом. — А то сидим час и не знаем друг друга… — Меня от его лекции, — кивнула она в сторону Бенецианова, — в сон клонит. Честное слово! Как начнет выводить рулады, глаза слипаются. Поэтому я и сажусь на последний ряд. Тут хоть поболтать можно. А что у нас после геологии?

— Не знаю.

— Ну да, ты же всего второй день… Вика! — повернулась она к своей соседке, которая снова строчила записку. — Что у нас после геологии?

— Практика по минералогии, кажется.

— А, Петруша камни принесет.

— Петруша?

— Это ассистент Воронова, — пояснила Света, — Петр Ильич Ларин. Практику ведет. Симпатяга! Правда, шибко умного любит из себя строить. Ну, да мы его раскусили: покричит, покричит и остынет. Ты ему только не перечь. А этот вон пижон, между прочим, в расписном галстучке, — его родной братец. Так что, в случае чего… Недаром Вика полтетради на записки извела. А в общем, практику я люблю. Сама увидишь…

Обстановка на практических занятиях была совсем иная. За несколько минут Петр Ильич рассказал о новых минералах, и все разбились на группы, взяв по лотку образцов. Теперь можно было делать что угодно: смотреть минералы, читать учебник, обсуждать последние факультетские новости, даже писать письма. В процесс «самостоятельной работы над каменным материалом» Петр Ильич не вмешивался.

Люся подсела к Светлане и, заглянув в лоток, выбрала там два блестящих кроваво-красных камня. «Прустит» и «пираргирит», — значилось на этикетках. «Так… Цвет ярко-красный… Еще бы! Спайность отчетливая… Это понятно. Блеск алмазный… А это что значит?»

— Света, как понимать алмазный блеск?

— Этого нельзя понять, — заявила Света. — Серьезно! Так Петруша и сказал прошлый раз: объяснить это словами невозможно. Ты вот знаешь, какой бывает соленый вкус? Знаешь! А сладкий? Тоже знаешь! А вот объясни, какая между ними разница? Не можешь? Так и тут. Просто привыкнуть надо. Он так и сказал: через два-три занятия привыкнете. Только я до сих пор не разбираю, где стеклянный, где алмазный. Попробуй, отличи! Верно, девочки? — обратилась она к сидящим рядом Наде и Любе, двум неразлучным подругам, которые, как заметила Люся, повсюду ходили за Светой, не отставая от нее ни на шаг. Те поспешно согласились.

— Но, вообще-то, все это ерунда! — снова заговорила Света. — Главное — формулы вызубрить и всякую там спайность и твердость. Эх, знать бы мне минералы, как Сашка. Ни о чем бы не надо было думать.

— Он знает?

— Еще бы! У него отец геолог. И сам где-то по Сибири года два с ним лазил. А минералов там навалом.

— Вот как! — Люся отыскала глазами Сашу. Он стоял у окна с Иваном и Костей Славиным. Они о чем-то ожесточенно спорили.

— А я вам говорю, что дело совсем не в этом! — доказывал Саша.

— Так давай спросим Петра Ильича, — предложил Иван.

— Давай.

— Петр Ильич, — обратился Костя, — скажите, почему все атомы в природе соединены друг с другом?

— То есть?

— Ну, почему вокруг нас — минералы, всякие предметы, вещи, а не отдельные атомы?

— Но это же элементарно! Атомы образуют ионы. А поскольку заряды у них разноименны, то, естественно…

— Это нам понятно, — сказал Иван. — А почему атомы образуют ионы?

— Как почему? Разве вы не знаете, что атомы металлов, например, могут терять часть своих электронов и превращаться, таким образом, в положительно заряженные катионы, а неметаллы, наоборот…

— Это мы тоже знаем. А почему они теряют электроны? — допытывался Иван.

— Да. Оставались бы себе нейтральными, со всеми своими электронами, — заметил Костя.

— Ну, такова уж природа атомов. Таковы их свойства, так сказать.

— Но должна же быть, все-таки, причина, — не отступал Саша.

— Гм… Причина! — Петр Ильич бросил карандаш на стол. — Причина, безусловно, существует, известная или еще не известная науке. Но мы с вами не физики, чтобы вникать в такие тонкости.

— Просто интересно…

— Интересного на свете много. Но нельзя объять необъятного, — улыбнулся Петр Ильич. — У нас и своих проблем больше чем достаточно. Давайте не отвлекаться. — Он снова уткнулся в рукопись.