Владимир Мильчаков - Загадка 602-й версты

И вдруг, распрямив как пружину упертую в плинтус ногу, Павел бросился на Сергея, протянув к его горлу правую руку. На его ладони сверкнул блестящий полуобручек.

Как ни стремителен был бросок Павла, Могутченко отреагировал еще быстрее. Кулаком, в котором была зажата только что раскуренная трубка, он ударил взвившегося в броске бандита по лбу. Павел Когут грохнулся на пол у самых ног Сергея Романовича. Тот вскочил с побелевшим лицом и поднял звякнувший об пол полуобручек, выпавший из рук Павла.

— Куда ты смотрел?— обрушился Иван на вбежавшего в комнату отделкома.— Обыскал, что называется.

Козаринов с виноватым видом начал еще раз обыскивать потерявшего сознание Павла Когута. И в этот момент Иван впервые услышал, как может ругаться его начальник. Могутченко стоял спиной ко всем, рассматривая что-то в руке, и ругался. Такой забористой, увесистой, виртуозной брани «в надгробное рыдание», «в семь гробов», «в акульнуго печенку» и «пасхальные песнопения» не только Иван, но, видимо, и Сергей Романович никогда не слыхал.

— Что с вами?— тронул Сергей Романович начальника отдела.

Могутченко, оборвав ругань, повернулся и показал свою ладонь с широко растопыренными пальцами. На ней лежал только мундштук. Знаменитая пенковая трубка не выдержала столкновения с черепом взбесившегося бандита.

Фигура Могутченко, с видом обиженного ребенка, взирающего на обломки своей трубки, была невероятно комичной.

Полозов и даже Сергей Когут, с лица которого еще не сошла бледность после пережитой опасности, еле сдерживали улыбки.

К счастью, в этот момент в комнату вошли начальник конвоя из прибывшего арестантского вагона и врач.

— Посмотрите сначала этого...— приказал Могутченко, кивнув на Павла Когута, и сунул в карман полушубка обломки трубки.

Через четверть часа раненые были перенесены в вагон. Перед уходом Могутченко сказал Ивану:

— Операцию ты провел хорошо. Считаю тебя вполне здоровым. Сегодня отсыпайся, завтра к вечеру пошлю тебе приказ. Получишь, сдавай дела Козаринову и вместе с этим, как его...

— Леоненко,— подсказал Иван.

— Вот именно, с Леоненко выезжай на Узловую в отдел.

На выходе из казармы Иван задержал Могутченко и, кивнув на ушедшего вперед Сергея Когута, спросил, понизив голос:

— Откуда он взялся?

— Ого!— многозначительно и тоже понизив голос, ответил Могутченко.— Он был чекист высшего класса, выучку от самого Дзержинского получил.

— Почему был? А сейчас?

— По линии Наркомата иностранных дел работает. Все время за кордоном. То с Чичериным, то с Литвиновым,— уважительным тоном проговорил Могутченко и, подняв кверху указательный палец, закончил:— Дипломат.

— Интересная у него работенка,— глядя вслед уже идущему по перрону Сергею Романовичу, задумчиво ответил Иван.— Тут голова нужна.

Могутченко с насмешливым любопытством посмотрел на своего подчиненного.

— Ну, ты не отчаивайся,— ободрил он Ивана.— Какие твои годы? Вот подучишься, может, тоже поумнеешь и на загранку попадешь. Тебе, главное, языки выучить, а хватка у тебя есть настоящая. Главное, подучиться.

— Иди к черту,— беззлобно ругнулся Иван.— Приеду, готовь новое задание. Нам и здесь пока еще работы хватит.

Через неделю, хорошо oтдоxнyв, передав взвод Козаринову и попрощавшись с бойцами, Полозов в сопровождении Леоненко явился в отдел. Их уже ждали. Секретарь, паренек лет восемнадцати, сказал Леоненко:

— Идите, товарищ, в седьмую комнату к Павлову, оформляться, а вы, товарищ Полозов, к начальнику. Он про вас уже спрашивал.

Полозов вошёл в кабинет. Могутченко сидел за столом, ероша пальцами правой руки свои все еще густые, хотя и порядком поседевшие волосы. В левой руке он держал какой-то документ и был явно не в духе. Увидев вошедшего Полозова, он глазами указал ему на стул справа от себя и снова углубился в чтение документа.

— Ну что мне делать с этим болваном?— вдруг взорвался обычно спокойный Могутченко, перестав терзать шевелюру и стукнув кулаком по столу так, что он жалобно затрещал.— Не сажать же его в самом деле.

— Ты это о ком?— полюбопытствовал Иван.

— О твоем бывшем подопечном, которого агитировал этот самый, как его...

— Леоненко,— подсказал Иван.

— Вот, вот,— кивнул Могутченко.— После его агитации этот болван чуть не угробил «Угодника», а сейчас попов колотит.

— Немко?— несказанно удивился Полозов.— С чего бы это? Ведь он верующий.