Еремей Айпин - В ожидании первого снега

Выросший в тайге, Никита знал, какие могут быть последствия от такого купания. И стоит ли рисковать? Но вскоре его сомнениям пришел конец: он услышал голос дизелей. Они звали его на помощь, звали жалобно, настойчиво. Никита снял рукавицы, заткнул уши: они все звали, звали, уверенные, что он услышит. Никита облегченно вздохнул — теперь не будешь хитрить с самим собой, не будешь искать уловок. Деваться некуда…

Стоя у черной ямы полыньи и обвязывая себя веревкой, Никита взглянул на женщину, жену, которая ушла от него три года назад. От холода она будто накалилась вся, но мороз не исказил черты ее лица, а сделал их резкими, суровыми и… милыми, словно вдруг она слилась с холодными снегами, декабрьским небом, с белой рекой, с чутким простуженным лесом, где отзывается малейший шорох. И, топчась у черной воды, Никите захотелось не ей, а чуткому лесу шепнуть: «Люблю». Лес повторит его слова. Для нее… Никита ни разу не говорил ей «люблю», все не было времени… Да и нежность считал он пустым занятием, стеснялся ее. Он покосился на Веньку — не украдет, не перехватит ли это слово. Но тот с бормотанием носился вокруг полыньи, подтягивал стальной трос и, видимо, был рад, что сыскался «дурак», который добровольно лезет в эту пучину. Ему было не до шепота ночного леса.

Завязывая последний узел, Никита сообразил, что в воде-то ведь плюсовая температура, а наверху под пятьдесят. И он осторожно шагнул в тихо журчащую бездонь реки, внушая себе; что там теплее.

…Когда он выбрался из воды — сразу окутался сизым паром, будто загорелся вдруг. Непослушным, одеревеневшим языком выдавливал:

— Са… ни примм… ерзнут вытт…

Венька бросился к трактору.

Женщина схватила Никиту за руку — повела к костру. Она не чувствовала холода. Ее рукав с каждым шагом все сильнее примерзал к оледеневшей телогрейке Никиты.

Мороз все крепчал.

Но звезды на небе сияли приветливо и тепло.

1975

Тюменская земля давно уже стала символом больших перемен. О людях Тюменщины, о преобразовании этой древней и такой молодой земли говорят с трибун съездов, ей посвящают свои произведения советские прозаики и поэты. Великие свершения находят отклик в душе каждого советского человека. Молодежь едет на Север с горячим желанием — строить.

Геологи и промысловики настойчиво продвигаются в глубь нефтяного края. Коренное население Тюменского края с живым интересом следит за невиданными переменами, которые происходят на их древней земле. И, как всюду, первой откликается на зов времени молодежь. Молодые ханты, манси, ненцы, делая нелегкий выбор, идут на буровые, осваивают профессию нефтяников. Однако их не покидает тревога за судьбу живой природы, среди которой они выросли. Понимая, какие блага сулит их родному краю освоение нефтяных месторождений, они вместе с тем пытаются решить для себя проблему: как совместить богатства тайги — родного дома охотника и рыбака — и богатства земных недр?

Автор этой книги, корреспондент Ханты-Мансийского окружного комитета по телевидению и радиовещанию, журналист Еремей Айпин, — один из тех, кого проблемы взаимоотношения человека и природы волнуют как проблемы личного плана. Иначе и не может быть, ибо он родился в семье охотника-ханты и стремление сохранить тайгу с ее богатствами — суть его жизни, суть жизни его народа. Его рассказы и очерки, опубликованные в журналах «Октябрь», «Юность», «Сибирские огни», «Юный натуралист», побуждают к действию.

Сам работавший на буровых и на строительстве железной дороги Тюмень — Сургут — Нижневартовск, молодой автор подводит читателя к выводу: надо научить видеть, понимать и ценить то драгоценное, что окружает человека Природу. Это процесс сложный, но необходимый, ибо богатства природы — на века и человек в соприкосновении с ними становится нравственно богаче и чище.

Обычно через каждые двенадцать-восемнадцать километров делается остановка, чтобы олени отдышались и поглотали снег, а каюр раскуривает трубку.

Пневматический ключ буровой.

Ячеёй на дереве ханты называют расстояние между годовыми кольцами, которые смотрят при выборе лесины на обласок.

Старик, ты долго на этом свете жил. Немало солнц тебе свое тепло дарили и тянули ввысь, немало дождей тебя своей теплой водой и поили и умывали, немало деревьев и трав тебя своими соками вскормили. Пока ты рос, много морозов тебя морозили — не заморозился, много снегов на тебя падало — ты не стал сосулькой ледяной, много громов и ветров ты видел — не тронули тебя.