Всеволод Иванов - Иприт

Пашка уперся локтями в стол и взял в руки чернильницу.

— А ты варенье любишь?

Следователь отшатнулся.

— В чем дело, гражданин?!

— Очень я, знаешь, по клюквенному варенью соскучился. И по анкетам. Не поверишь. Год в Англии жил и ни одной анкеты, сволочи, не дали. Медведь да и тот без анкеты существовал.

Он с сожалением посмотрел на кусочек бумаги.

— Только и всего.

Он сунул анкету в карман.

— Куда же вы, гражданин, выдающий себя за Словохотова?..

— Я… Что-о!.. Я — выдающий себя за Словохотова?! Я и есть настоящий матрос, который…

Он резко повернулся и ушел. Все последующие дни Пашка заполнял анкету. Он подробно в течение недели объяснял, что он делал до химической войны.

Объяснение своей жизни после химической войны заняло у него еще десять суток и большую стопу бумаги. (Очень многое из его показаний легло в основу настоящего романа.) Анкета несколько страдала бессистемностью, но, положа руку на сердце, ответит ли мне кто с уверенностью, что любая из наших анкет не нуждается в некой чистке.

Не знаю, многомиллиардные ли цифры, с которыми мы так научились обращаться во время революции, или такая уж российская натура наша, но мы умеем принимать события в массе. Например, мы не очень рассуждаем, когда наше «Роста» сообщает нам, что утомленные войной английские рабочие восстали и, свергнув власть капиталистов, выбрали коммунистические советы. «Очень хорошо, — говорим мы. — Мы давно этого ждали».

Конечно, тут принимала участие коммунистическая партия Англии, различные профессиональные организации. Но разве мы будем интересоваться историей министра химической обороны профессора Монда или похитителем саркофага Тутанхамона, умчавшимся в Россию на аэроплане? За границей другое. Не успели англичане прочесть сообщение, что эшелоны солдат уже возвращаются с фронта, кто выбран в Совет Наркомов Европы и Азии, как все стали допытываться:

— Послушайте, а где же Тарзан?

— Послушайте, что с Кюрре?

— И почему в Совете Негритянских Депутатов видную роль играет негр, который не спит?

Каждая уважающая себя газета должна дать исчерпывающие объяснения на эти вопросы. Иначе кто же ее будет читать?

Неудивительно, значит, что Россия из английских источников узнала о пребывании Пашки Словохотова и его медведя в Ипатьевске. И первым в Ипатьевск прилетел всесильный американский корреспондент. Правда, позднее он оказался евреем из Минска и по-английски знал только «гут», в чем его с успехом и разоблачил Пашка, но очки в оправе, чернее угля и величиной больше блюдца, были самые настоящие, а о сером костюме и говорить не приходится.

— Полмиллиона долларов за анкету, — сказал он после второго «гут».

— А валюта разве не сковырнулась? — спросил его Пашка.

И тут-то он узнал печальную повесть о смерти Монда и старика немца Шульца, открывшего секрет золота. Тайна старика умерла вместе с ним. Все это было восстановлено по положению трупов, найденных под развалинами, компетентными учеными. Американец эти расспрашивания понял, как ловкий маневр.

— Миллион долларов за анкету! Будет полностью напечатана в подвалах «Чикаго Трибун». Самоистория похитителя английских бриллиантов и саркофага Тутанхамона…

— Нашли чему удивляться. Саркофаг — частичный случай. Я могу описать, как я из самоучек такого поста достиг. Вот это марка. Тут сам Горький позавидует…

— Полтора миллиона!

— У меня есть другая мыслишка…

И Пашка вновь наклонился над своими анкетами.

Но окончить их по-настоящему Пашке не удалось. Строгая российская пресса обратила наконец на него внимание. Представитель организации «На посту» пришел к нему и потребовал в интересах пролетарского искусства его анкеты.

Нужно прибавить, что Пашку уже давно выпустили из-под ареста, а Сусанну освободили как его невесту.

Через полчаса после разговора с напостовцем Пашка сидел с ним в пивной, а еще через полчаса почтенный его собеседник клевал носом, и Пашка говорил с пренебрежением:

— Кишка тонка…

Но длинный принципиальный разговор убедил Пашку, что ему необходимо выравнять свое классовое самосознание. Мысль нашего героя, как вы изволили убедиться на опыте, шла всегда несколько странными путями. Пашка поступил в Академию Генерального Штаба и через две недели был на третьем курсе. Толпы любопытных ходили вслед за Пашкой, расспрашивая его о похищении Река (мы всегда в истории и религии интересуемся их скандальной стороной). Но что, действительно, с Кюрре? О, с ним произошли печальные события.