Юрий Теплов - Второй вариант

Сначала Иван глядел на них скорее удивленно, чем обиженно. Потом рванулся из клуба, и я нашел его на стадионе.

Он не хотел видеть Сергея. Но я настоял на том, что мы должны по-мужски поговорить с ним.

Гольдин появился перед самым отбоем и молча подошел к нам:

— Я сволочь, да?

Он всегда умел обезоружить. Всегда находил единственные слова, после которых все шло не так, как предполагалось.

Мы молчали, выражая презрение. Он так и воспринимал наше молчание.

— Иван, хочешь, я не стану с ней встречаться?

— ?!

— Но и ты не будешь. Понимаешь? Тоже не будешь! Потому что нравлюсь ей я... Ну, чего ты молчишь?

Иван сказал:

— Чего там, любитесь.

И они стали «любиться». Мы с Иваном постепенно смирились с этим. А может быть, Иван и не смирился, только виду не подавал. Один раз, правда, сказал:

— Бросит он ее.

— Увезет, — ответил я.

Уже была последняя наша осень в училище, желтая и сухая. В редкие увольнения я часто бродил один в березняке на берегу Урала. Эта рощица называлась Беловкой, наверное, потому, что очень уж белые были у берез стволы. Однажды я и наткнулся там на Сергея с Ольгой. Они сидели на берегу. Луна перебросила через реку узкий светящийся мостик, и он пришелся как раз на рыбачью лодку, заякоренную на той стороне в зарослях камыша.

Сергей явно обрадовался мне. Да и Ольга сказала:

— Побудь с нами.

И я остался, хотя и подумал, что вдвоем им должно быть интереснее. Сергей спросил ее, видно продолжая начатый разговор:

— Так, значит, не знаешь, где живут синие зайцы?

Она качнула головой: нет.

— Вот окончим училище, и мы с Ленчиком (со мной, значит) поедем туда. Может, и Иван поедет. Там тайга и сопки. И синие зайцы. Хочешь посмотреть на них?

Ольга, конечно, хотела посмотреть на этих проклятых синих зайцев. Но она молчала. Теребила у себя на коленях Сережкину фуражку. Сказать «да» — значит, признаться, что она хочет за него замуж. Так оно и было. Мы видели это. И я, и сам Сергей, и Иван — все трое. Я даже сочувствовал ей и мысленно произносил: «Дура! Антилопа глазастая! Скажи, что тебе и здесь хорошо, постой за себя хоть маленько!»

— Ну, так хочешь посмотреть на них? — продолжал Сергей.

И она капитулировала, даже не в открытую, а как-то с неуверенностью, словно отдавая себя во власть Сергея и желая в то же время остаться самой собой.

— Можно и взгляну-уть...

Откуда Сергей вычитал про этих зайцев, я не знал. Но он еще Лидухе писал о них.

Я встал. Ушел.

Роща выглядела тоскливой и неухоженной. Лунный свет просеивался сквозь вершины, и белые стволы берез отливали желтизной. Даже траву будто припудрило бронзой.

Шел и вспоминал другую рощу, другой сентябрь. Сентябрь, в котором были Дина и я.

— Где же я буду учиться? — спрашивала она.

— Заочно.

— А где мы будем жить?

— Найдем, где жить.

— А мама?

— У мамы есть папа, — еще пытался шутить я.

— Нет-нет, Леня. Два года. Сначала сам посмотри. И сопки, и тайгу. И даже синих зайцев. Я видела синих кур. А синих зайцев твой Гольдин выдумал. Ну что ты? Ведь всего два года!..

И тогда, в отпуске, был под ногами сухой и хрусткий шорох, и теперь, когда я оставил вдвоем Сергея и Ольгу и шагал один меж белых стволов.

Мне не хотелось в училище. Ходил и ходил. И вел с Сергеем мысленный разговор. Я очень часто последнее время разговаривал с ним так, будто мы с ним шагали бок о бок и в то же время врозь. И слова наши — стукнутся друг о дружку и опять на свою тропу.

«Так что же ты хочешь от Ольги? Может быть, ошибаюсь, но мне кажется, ты уже добился всего. А еще что надо?» «Не люблю Лидуху», — передразнил я его. Будут синие сопки, синий лес и его виноватый голос: «А ведь я не люблю Ольгу».

Я представлял, как Сергей молчит. Представлял то, чего не могло быть на самом деле. И Сергей, оставаясь верным себе, часто говорил: «Терпение — посох удачи».

Я не понимаю. При чем здесь терпение? Да, это красиво — «посох удачи». Сергей наловчился последнее время говорить красиво.

— Скажи яснее, Серега...

Бронза с рощи чуть пооблетела, луна нахлобучила на себя шапчонку из легкого облачка.

— Все правильно, Леня, — сказал Сергей. — Из Ольги может получиться хорошая жена.

— Из Ольги получится забитая дура.

— Нет. Но она должна привыкнуть к тому, что я чуть выше. Равновесие бывает только в природе. А в семье всегда один раб другого. Подожди, не возражай, это приятное рабство.

— Ну и лезь в него сам, раз приятное.

— Есть люди слабые и сильные.

— Значит, ты — сильный?