Анатолий Маркуша - Приключения капитана Робино

Тут обе, и медсестра и. Люба, принялись в один голос уверять меня: да вы что?! Староват?! Самое то, что надо — самостоятельный мужчина, а не какой-нибудь свистун…

С Любиной мамой мы разошлись на встречно-параллельных курсах левыми бортами, мельком глянув друг на друга. Мама была как мама.

Вернувшись домой, я обнаружил в почтовом ящике повестку. Мне предлагалось прибыть по адресу… в такое-то время, такого-то числа текущего месяца, имея при себе паспорт и военный билет. Повестку подписал майор Завадский. В нижнем левом углу была пришлепнута лиловая печать.

Ну вот, — сказал я себе, — за что боролись, на то и напоролись. И подумал еще: двадцать лет назад к подобному приглашению я отнесся куда беспечнее, чем теперь. За мной не было никаких грехов, предусмотренных законом, но я твердо знал — был бы человек, а дело, если надо, найдется. Меня не беспокоила совесть. Но опыт прожитых лет, боюсь, изменил состав моей крови.

Не каждому современному читателю понять минувшее время, и не в том задача, чтобы оценить, было оно хуже или лучше… То время было во много раз страшнее. Как всякий человек, я был приравнен к винтику большой государственной машины. Это была мысль всемогущего вождя. А что такое винтик в громадном сооружении? Мелочь. Ничтожность.

По указанному в повестке адресу я приехал во-время. Двухэтажный, явно дореволюционной постройки дом выглядел достаточно жалко, дом требовал ремонта. Никаких вывесок на фасаде обнаружить не удалось. Подъезд номер четыре нашел без труда. Открываю одну, открываю другую дверь и… слева — солдат, справа — солдат, только теперь без винтовок с примкнутыми штыками, а при пистолетах. Из дальнего угла вестибюля явно ко мне направляется человек в штатском. Успеваю разглядеть — сравнительно молодой, в хорошем костюме — сером с искоркой, в модном галстуке. Протягивая руку, представляется:

— Майор Завадский, прошу вас.

Занятно, не спросил, а Робино ли я? Видать, это новый вариант той давней «пистолетной игры». Мы тебя ждем, мы тебя знаем в лицо. Наша служба действует без осечек, и не дает промахов — верняк!

Кабинет Завадского оказался просторным, почти пустым, стены окрашены яркой зеленой краской, маляры называют такой колер — «салат». За одно и старый сейф вызеленили под тот же салат. На столе майора полнейший простор, ничегошеньки нет, кроме единственной потрепанной папки. Узнаю — это мое личное дело.

Завадский отменно вежлив. Объясняет, что у него всего несколько вопросов ко мне. Кое-что требуется уточнить.

— Попрошу вас уточнить, — говорит майор, — каким образом вы утратили отчество?

— Когда меня сделали капитаном Робино, перед отправкой в Америку, во врученных документах отчества не было. Максим и — точка.

Американцы меня на этот счет не спрашивали… Вот, собственно, и все, что я могу вам сказать.

— Позвольте, но когда вы вернулись?

— Долгое время тоже никто ни о чем не спрашивал, я привык. Без отчества вроде даже удобнее, во всяком случае короче.

— И никто, никогда не интересовался?

— Кто-то из ваших коллег, помнится, спросил однажды, но так — между прочим.

— И что вы ему сказали?

— Я сказал — какараз…

— Что? Не понял.

— Какараз — какая разница.

И тут майор расплылся в улыбке. Он смеется, мягким заразительным смехом:

— Насмешили! Вы, я вижу, забавник, Робино, — веселый человек. Кажется самое время, — думаю я, — задать ему вопрос, который мне всегда хочется предложить офицерам этой службы.

— На вашем столе лежит мое личное дело. Эту папку я знаю, так сказать в лицо — в анфас и в профиль: когда увольнялся, дали впервые в руки и велели: прочти насквозь, на последней странице распишись — «Ознакомлен, капитан Робино». Можете проверить. Так чего вы тратите время на пустые вопросы, я же в этой папке, убей бог, — весь-весь как облупленный представлен. Спрашивали бы прямо, товарищ майор, что вас действительно интересует. Не сомневайтесь, я вам отвечу, мне нечего скрывать, во-первых, а, во-вторых, я не отважусь обманывать вашу всевидящую организацию…

— Видите ли, я майор свежеиспеченный, из гражданских прокурорских работников мобилизован, к новой службе еще не вполне привык, осваиваюсь и, наверное, не во всем разумно пытаюсь подражать предшественникам. — С этими словами майор достает из ящика стола фотографию, протягивает мне и спрашивает: — Узнаете?

На снимке, прямо сказать, ниже среднего качества вижу мой родной «Москвич», с моим родным номером ЗВ-89-30. Вид сзади.