Анатолий Ткаченко - В поисках синекуры

Но раздумывать, сокрушаться теперь некогда. Надо действовать. И сноровисто.

Олег пошел к трактористу, заливавшему в бак машины горючее. Минуту подождал, понаблюдал: трактор был нестар, на вид исправен, а вот тракторист, хоть и коренастенький, крепкорукий, выглядел парнишкой-пэтэушником. Олег хмыкнул с досады: «Ясно, Хозяин не подорвал плана лесозаготовок, уступив этого ударничка, ладно — машина не развалина» — и спросил паренька:

— Ты ПТУ или курсы кончил?

— Почему? Я в армии уже отслужил. В танковых. Механиком-водителем. — Он закрутил пробку бака, отер тряпкой замасленные руки, неспешно, чуть нагловато воззрился на командира группы. — Рыжий, конопатый я, потому младше кажусь. Ростом тоже не вышел — предки подвели. А так не уступаю — в спорте там, в работе.

Олег веселее оглядел тракториста: рыж тот был огненно, конопат невероятно, прямо-таки заляпан коричневыми кляксами; однако и вправду мужичок-крепышок, так и хочется потуркать, потрогать его, тугого, увесистого. Вспомнилось кем-то сказанное: низкорослые мальчишки физсилой себя накачивают, длиннорослые нескладные девчонки — грамотой.

— Не уступаешь, значит?

— Нет, — паренек мотнул упрямо стриженной под бокс, по-борцовски головой.

— Давай тогда руку. Ничего, силенка водится. Как по фамилии, по имени тебя?

— Брайдровских Паша.

— Ого, почти Бурсак-Пташеня! Извини, лектор тут один чудаковатый с такой фамилией.

— Знаю. В клубе у нас выступал. Два часа смеялись.

— А нам, Павел, сам понимаешь, не до смеха здесь. Видишь вон тот склон, что за штабелями? Хорошо приглядись. Теперь скажи как танкист, хоть и механиком был: сможем пробульдозерить его поперек?

— В дождь — гибель. Посуху можно попробовать.

— Ясно. Отвечаешь четко. Теперь — где переправим трактор?

— Думал уже, товарищ начальник...

— Зови лучше «командир».

— Перекаты на Струйном твердые, товарищ командир, точно знаю. Давайте по этому, который напротив штабелей, только там, видите, где вода отступила, надо гать настелить, бревен нарезать и в ил уложить, а то завязнем.

— Толково, Паша, благодарю. С тобой можно работать.

— Можно, — согласился маленький серьезный тракторист с редкостной фамилией Брайдровских. — Могу помочь гать замостить.

— Нет, отдыхай пока. Тебя буду беречь, ты еще намотаешься. У меня глянь, сколько работничков... — Олег указал рукой вдоль берега. — И как видишь, не все энтузиасты и маяки, вон мой помощник отчитывает здоровенного дядю — наверно, под кустом дрых. Не погоняй такого — будет полеживать, пока пожар пятки припечет... Коновальцев! Иван! Брось его, иди сюда! — позвал своего помощника Олег и, когда тот быстро, едва не бегом, подошел, сказал ему: — Знакомься, наш бульдозерист Павел... Ростом вы почти одинаковы, нешибко видные, но в пожарные-парашютисты я бы обоих взял.

— Знакомы уже, — усмехнулся Коновальцев, щуря хитроватые, приглядистые глаза: мол, извини, тут я обошел тебя, командир.

— Молодцы! Хорошие люди должны нюхом друг друга чуять. В будущем, мечтаю, будет так: глянул, телепатически понял — руку подаешь: «Здравствуй, друг!» Ну, это при коммунизме или более высокой стадии, а сейчас некогда... Ты, Иван, я вижу, трудно отвыкаешь от демагогии. Зачем тебе выступать перед этим упитанным дядей? Ты ему начитываешь — он сопит да пищу переваривает. Говорил же: запиши фамилию — и приветик в дядин родной коллектив, пусть там брюхо ему чешут.

— Привычка, черт ее!.. — склонил Коновальцев, явно огорчаясь, лысоватую голову с коричнево припекшейся кожей на макушке.

— Он с фабрики, Паша, станочник, но больше агитировал, чем станки отлаживал. И балагурил много, перед телекамерой выставлялся. Теперь не узнать — огнем, стихией опалило. Знаешь, как он на той опорной действовал, когда нас ураган накрыл? Двоих из-под валежин вытащил, а потом носилки с раненым километров пять бессменно нес. И вообрази — молча.

Олег засмеялся, улыбнулись Павел с Иваном, оглядывая друг друга, точно заново знакомясь. Было видно: им нравится инструктор-парашютист Руленков, парень ненамного старше их, но не раз побывавший в рискованных делах; такому приятно подчиняться, да и научиться кое-чему можно — например, выдержке, находчивости и просто умению вести себя с любым и каждым, не возвышаясь слишком, не унижаясь тем более.

— Ну, ребята, за работу!

Объяснив Ивану, зачем нужна гать и где ее стелить, попросив Павла «консультировать», Олег пошел проверить, все ли ладится на котлопункте, не запоздает ли обед; тут понемногу налаживалось, пожилая повариха хоть и ворчала на то на се: ложек и мисок маловато, мясо привезли чуть с душком, помощник Стацюк лентяйничает, убегает удить рыбу (да, это того Стацюка, из стройучилища, спасителя зайцев, пришлось по хилости назначить в поварята), но двигалась, хлопотала сноровисто, и можно было надеяться, что пища у пожарников будет, к тому же вполне добротная. Затем Олег направился к палатке-складу, поговорил со стариком завхозом-сторожем, нанятым в Паране, пообещал ему выкопать погреб; подкатила машина из поселка, в кузове — бочки с бишофитом, помог шоферу скатить их наземь; заглянул в свою палатку, включил радиотелефон, поговорил со штабом: Вера Евсеева сказала, что начальник отряда где-то на опорной, дополнительных указаний пока нет. По пути к берегу он думал о Вере и Корине.