Алексей Горбачев: Последний выстрел. Встречи в Буране

Ночь была душная. От долгой, непривычной ходьбы взмокла спина. Пот заливал глаза. Дмитрий чувствовал, как тяжелеют и тяжелеют ноги, а тут еще, как на беду, стало что-то мешать в туфле — то ли камешек попал, то ли носок подвернулся и растирает ногу. Присесть бы у обочины, разуться, посмотреть... Но лейтенант Шагаров покрикивает:

— Подтянись! Шире шаг!

Дмитрий шел, прихрамывая, и поругивал про себя несознательного лейтенанта, который все торопил и торопил новобранцев.

Чуть впереди плелся Кузьма Бублик. «Тоже устал», — сочувственно подумал Дмитрий, забыв прошлые стычки с ним. Да что такое их стычки? Чепуха! Детские забавы! О них теперь даже вспоминать совестно.

— Ну что, Кузя, не выгорело у тебя дело с Ташкентом? Ехал бы сейчас в вагоне.

— Вместо него Лариса Федоренко поехала.

— Да-а-а, перешла девка дорогу Бублику...

— Ничего, Кузя где угодно сумеет пристроиться, — посмеивались ребята. Дмитрию хотелось вмешаться, защитить бывшего редактора. Его лишь удивляло, почему обычно говорливый Бублик отмалчивался, не отвечал на насмешки.

Только утром, когда взошло солнце — неласковое, сразу ставшее горячим, — лейтенант объявил привал. Усталые, запыленные новобранцы, как подкошенные, валились наземь, прячась от зноя в тени придорожной посадки.

К Дмитрию подошел лейтенант Шагаров. Он был подтянут и до невероятности бодр, как будто сам уже отдохнул, как будто вообще не было изнурительного ночного марша.

— Почему хромали, Гусаров? — поинтересовался лейтенант.

«Заметил», — пронеслось в голове у Дмитрия, и он даже погордился собой — вот, мол, натер ногу, идти было больно, а все-таки шел, не отставал от колонны...

— Ногу натер, товарищ лейтенант, — оживленно ответил Дмитрий. — Это пустяк!

— Это не пустяк, Гусаров, — с неожиданной строгостью заявил командир. — В следующий раз буду наказывать!

Дмитрий опешил. Он думал, что лейтенант похвалит его — дескать, молодец, Гусаров, есть у тебя выдержка... А лейтенант собирается наказывать... За что? За какие прегрешения?

Снова марш. От жары и пыли пересохло в горле. Хотелось пить и пить, и еще хотелось завалиться куда-нибудь в холодок или сбросить с себя взмокшую одежду и кинуться в речку, что заманчиво поблескивала голубизной неподалеку от пыльного проселка. Но лейтенант будто не замечал этой речки. Он, как робот, как человек, лишенный всякого чувства усталости, бодрой, пружинящей походкой шагал то сбоку, то впереди колонны и покрикивал зычным голосом: — Подтянись!

Дмитрий с какой-то необъяснимой неприязнью поглядывал на лейтенанта, и ему даже хотелось, чтобы он тоже натер ногу...

На пути часто попадались села У ворот кучками стояли женщины и с жалостью смотрели на проходивших парней, одетых еще во все гражданское. Не стесняясь, они вытирали слезы, должно быть, вспоминая своих сыновей, которые уходили вот так же или уйдут завтра туда, откуда не все возвращаются. Грустно смотрели на новобранцев девчата. Они сейчас не улыбались, не пересмеивались, не строили глазки, они были не по-девичьи серьезны: ведь на войну уходили их женихи. Не бежали впереди колонны вездесущие ребятишки. Они сразу как бы повзрослели и стояли в стороне, все понимая. Снимали картузы мудрые старики. Они сурово смотрели на молодых бойцов, оценивающе приглядываясь к каждому...

Так повторилось в другом селе, в третьем. И села, и люди до того были похожи, что Дмитрию порой казалось, будто их студенческая колонна идет по кругу, через определенное время возвращаясь к уже знакомому месту.

Под вечер лейтенант остановил новобранцев на опушке леса.

— Пришли, — не по-командирски просто сказал он и впервые улыбнулся. — Ну что, ребята, устали?

— Не устали, Товарищ лейтенант. Можем еще идти, если прикажете, — заискивающим голосом ответил за всех Кузьма Бублик.

«Врет ведь, врет, у самого язык на плече, а собирается еще идти», — усмехнулся про себя Дмитрий.

По логике вещей казалось, что добровольцы заслужили отдых, и Дмитрий уже облюбовал кустик, под которым уснет как убитый. Но отдохнуть не дали. Неожиданно появился полковник. Выслушав доклад лейтенанта, он сказал:

— Обмундируйте!

С этих-то пор и началась для Дмитрия новая армейская жизнь. Правда, он был несколько разочарован тем, что вместо фронта попал в военно-учебный лагерь, но зато здесь на следующий день он встретил Костю Черныша. Приятели обнялись, радостно потискали друг друга, как будто век не видались.

— Тебя не узнать! — восклицал Костя, оглядывая друга, одетого в новенькую красноармейскую форму. — Ты настоящий бравый боец! Постой, постой, а где же твоя знаменитая шевелюра?